Записки неизвестной - 70

XIII.
 

Я приехала в Ниццу 13 октября. Целую неделю прожила я здесь без Васильчиковых, и очень скучала, приискивала для нас помещение на зиму, но это занятие было более утомительно нежели приятно. К счастью, нашла одно полурусское семейство, долго жившее в России. Глава семейства был женат на русской барыне, г-же Ртищевой, принадлежавшей к высшему обществу, был с ней очень счастлив и сохранил благодарное воспоминание о России. Он и его дочери от первого брака поселились навсегда в Ницце, где имели свою виллу. Они были приветливы ко всем Русским и оказали вам много услуг. Тяжело было мне в первый раз провести одной 19 октября, день вашей свадьбы, который мы несколько лет так весело проводили.

По приезде Васильчиковых, мы наняли за шесть или восемь тысяч франков на сезон дачу в предместье города, с обширным садом. Я была очень довольна выбором. Нельзя ничего было придумать милее собственно моего помещение. Большой дом, величавшийся палаццо, занимали Васильчиковы: он стоял на первом плане в саду, где по разным направлением тянулись аллеи померанцевых деревьев и между ними цвели кусты высоких бенгальских роз. Одна из аллей вела к прелестному павильону, находившемуся в углублении сада, где я поселилась. У меня была хорошенькая спальня, с огромною кроватью под белыми занавесками, мраморным камином, красивая, очень большая гостиная которой многие завидовали потому, что на виллах Ниццы редко бывают большие комнаты, там заботятся только о том, чтоб устроить как можно более помещение. Даже в палаццо Васильчиковых не было такой гостиной как у меня. В семействе Васильчикова я нашла самое радушное внимание. Алексей Васильевич был исполнен приветливости и сердечного благодушие какие редко встречаются в людях; он умел тепло сочувствовать чужому горю, и я всегда сохраню благодарное воспоминание о его дружеских отношениях ко мне. Александру Ивановну я глубоко любила за ее непоколебимые нравственные убеждение, за ее правдивость, прямоту, за пламенное желание быть полезною. Старшая дочь, Анна (в последствии графиня Б.), была очень добрая, благовоспитанная девушка и необыкновенно красивая. Герцог Девонширский, давний знакомый Александры Ивановны, просил позволение хорошему живописцу срисовать портрет Анны для его коллекции красавиц, которую он имел в Англии. Вторая, Катенька (княгиня Ч.) имела прекрасную, возвышенную натуру и поэтическое дарование. Жаль, что она его не развивала. В Ницце я была очень занята, вставала в половине седьмого, читала, училась перспективе у учителя рисования, которого Васильчиковы привезли из Флоренции, брала уроки итальянского языка, играла на арфе. В час все вместе завтракали в большом доме и отправлялись до обеда гулять. Обедали в четыре часа. У нас был отличный повар, которому платили шесть франков с человека.

Как только мы устроились, Александра Ивановна назначила по субботам вечера и желала, чтоб я на них присутствовала; я не отказывалась потому, что сначала вечера эти были не многочисленны; бывали только Русские, но потом знакомство умножилось, каждую неделю общество увеличивалось и на субботних вечерах начали показываться лица всевозможных наций, преимущественно Англичане. Не буду описывать всех моих соотечественников, находившихся тогда в Ницце, припомню только тех, которые были с нами в коротких отношениях, с которыми мы ездили на ослах и делали загородные прогулки. Княгиня Шаховская (рожденная Мусина-Пушкина) с дочерью; очень добрая и сердечная женщина, одаренная русским чувством. Княгиня Долгорукова (рожденная Давыдова, внучка графа Орлова), чрезвычайно образованная женщина, знавшая в совершенстве несколько языков и носившая во всей своей особе отпечаток знатной барыни.

В Ницце было еще семейство Галаган, мать, сын и дочь. Старушка, потеряв нежно любимого мужа, облеклась навсегда в черное и посвятила себя воспитанию детей. Дочь ее вышла по любви за графа Комаровского, страстного музыканта. Сын с успехом кончил курс в университете. Они в Ницце жили все вместе в любви и невозмутимом согласии. У молодой Комаровской родился сын, и когда я видела, как за ней ухаживал муж, с какою нежностью смотрела мать, то невольно завидовала ей.