Воспоминания артиста императорских театров - 7

Я вышел из гимназии и стал ежедневно посещать Марью Васильевну, серьезно принявшуюся внушать мне замысловатый театральный премудрости, кажущиеся такими незначительными с первого взгляда, но на самом деле не легко преодолеваемые и имеющие громадное значение к драматическом искусстве.

Современная театральная школа, придерживающаяся исключительно одного натурализма и изгнавшая из учебников окончательно те старинные догматы и символы, о которых нынешние актеры с презрением отзываются, как об отжившей «традиции», — делает величайшую ошибку. Эти традиции создавали нам таланты, их придерживались такие колоссы, как Каратыгин, Мочалов, Мартынов, Самойлов, Щепкин, Садовский, Самарин, Максимов; эти традиции известным образом служили уровнем всей сцены, приподнимали пигмеев до великанов, благодаря чему получался (нынешнему зрителю совсем незнакомый) ансамбль, при условии которого был возможен классический репертуар. В настоящее же время все театры, как столичные, так и провинциальные, пробавляются водевилем, к чему только и применим не понятый современными актерами натурализм. Впрочем, московский Малый театр кое-как еще лавирует между трагедией и водевилем, не отставая от первой и не приставая ко второй; старая традиция там еще по временам оживает и с гордостью смотрит на своего победителя, на балаганного импровизатора, так глупо ее уничтожившего… Не так обидно то, что царствует на сцене наивный водевиль и что сцена заполонена неучами, а то, что все это ягодки тех цветочков, которыми так усердно, с такою искреннею надеждою в хорошее будущее, занимались цивилизаторы и прогрессисты родного театра, безумно любившие его и отдававшиеся ему всей душой. Эти честные деятели оказываются преступниками, убийцами искусства; их не поняли и хорошие идеи их перетолковали безобразно, дико, нелепо…

Первая роль, которую я разучил под руководством Марьи Васильевны, была Жано Вижу из водевиля «Любовное зелье».