1915 - 1922. - 22

    В папиных рассказах за обедом говорится о каком-то Ионове и о папиных начальниках-коммунистах.

    Коммунисты - большевики. О них говорится со скептицизмом, с раздражением, со страхом, с уважением, с презрительной усмешкой - всяко. Часто говорят «Россия» и вздыхают, и опять - «к стенке», «расстрелы», - красные, белые, зеленые; белые, кажется, всего хуже. В разговоре с пушкинистом Николаем Осиповичем Лернером - он приходит седой, растрепанный, какой-то пыльный (с ним можно серьезно беседовать о драме и об Ахагии) - в разговоре с Николаем Осиповичем папа говорит, подсмеиваясь, о каких-то убежавших писателях и вспоминает про «Россию». Всего этого я как следует не помню - отрывки слов, разговоров. Но много лет спустя я нашел среди папиных книжек книжку Зинаиды Гиппиус с такими стишками:

    Если человек подл - я его не вижу, Если человек зверь - я его ненавижу, Если человек хуже зверя - я его презираю, Если кончена моя Россия - я умираю.

    Мелким почерком Николая Осиповича зачеркнуто «умираю» и надписано «уезжаю».