ЧАСТЬ ВТОРАЯ
***************
19. Калуга - Казахстан
На фотографии: бывший одноклассник Вали Коля Лоскутов во время военной службы в ГСОВГ, 1948 г.
Итак, в августе 1941 года мы расстались с Валей на долгих три года. С мамой и братом он уехал в Ташкент, где жила двоюродная сестра Зинаиды Федоровны, наша семья – в неизвестность. При прощании мамин брат, дядя Коля, посоветовал мне вести дневник. Совет понравился, и во время стоянки эшелона в Рязани я купил блокнот, в котором начал делать путевые заметки, прежде описав последние дни нашего пребывания в Калуге и нарисовав по памяти Брянский мост, возвышавшийся над улицей Ленина и разрушенный фашистской бомбой (я видел его, когда мы шли от дома к станции).
Всё обилие дорожных впечатлений невозможно было переварить. Это был своеобразный практический урок географии: смена местностей, климата, часовых поясов, череда станций и полустанков, городов и поселков, рек и речушек. Подобный урок географии по пути от Калуги до Ташкента получил, конечно, и Валя.
Вот Москва, Рязань, другие большие и малые города. Вот великая русская река Волга, за ней – степи, седой Урал, река Миасс и стоящий на ней Челябинск с облаками дыма над металлургическими заводами; отсюда на запад шли эшелоны с танками. Дальше – уже сибирские реки и города: река Тобол и стоящий на ней Курган, где в братской могиле нашел упокоение мой дед Николай; река Иртыш и стоящий на ней Омск (позже с Иртышем я познакомлюсь ближе); и, наконец, река Обь и стоящий на ней Новосибирск с поразившим меня своими размерами и красотой железнодорожным вокзалом. Здание вокзала было построено в виде мчащегося на восток паровоза (хотя этот образ не сразу можно было угадать), а центральная его часть имела композицию триумфальной арки. Где-то тут – в Новосибирске - жила белобрысая девочка по имени Саша – моя будущая судьба.
От Новосибирска наш эшелон повернул на юг. За Барнаулом снова степи, на них – пасущиеся верблюды. Был уже конец октября, когда эшелон прибыл в Семипалатинск, где и был расформирован.
В пути мы находились почти три недели. Чем дальше от Москвы, тем плотнее был поток эшелонов: они двигались с Украины и Белоруссии, из центра России и из её южных областей. Где-то в пути поток разделялся на два отдельных потока, один из которых направлялся в Среднюю Азию, другой – дальше на восток. Попутные, большие и малые, станции были забиты эшелонами, подолгу ждавшими отправки, но первыми на восток отправляли эшелоны с раненными бойцами, а также заводские эшелоны – где-то там, в тылу, на голом месте, под открытым небом разворачивались новые заводы. А на запад спешили эшелоны с войсками и военной техникой.
Небольшое отступление. В 1981 году Валя написал стихотворение "Эшелоны, 1941":
Погодите-ка товарные!
Пей, бригада, кипяток.
Пропустите санитарные
Эшелоны на восток.
Погодите, пассажирские!
Сядьте, дети, на траву.
Воевать полки сибирские
Мчат курьерским под Москву.
Позже Валя сочинит и музыку, и уже как бард будет выступать с песней "Эшелоны" перед своими читателями. А после смерти Вали песню "Эшелоны" станут исполнять на вечерах его памяти.
Еще в пути нас кто-то назвал (а возможно, мы сами себя так назвали) «выковырянными». Вот такими «выковырянными» мы и прибыли в Семипалатинск. Там наша семья, и с нами Софья Сергеевна с Соней, получили направление на жительство в «Свиносовхоз имени II пятилетки» Ново-Шульбинского района Семипалатинской области, куда мы и направились сначала поездом до станции Шемонаиха, а потом до места назначения – 40 километров на быках по пыльной, выжженной солнцем степи.
В купе вагона, в котором мы ехали, произошло первое знакомство с коренным жителем Казахстана. Вместе с нами до Шемонаихи ехал старик-казах с реденькими усами и бородой, всю дорогу жевавший табак. Бабушка Клаша о чём-то с ним долго беседовала.
А о быках, как о тягловой силе, я раньше читал, кажется, у Гоголя. И вот теперь они предстали реальностью. Степная, бесконечно длинная дорога, казалась мне чумацким шляхом, а наш возница с седыми казацкими усами (по всей вероятности он был украинцем) – чумаком, и ехали мы не в какой-то неизвестный нам свиносовхоз, а в Крым за солью. Возница покрикивал своё «цоб-цоб» на лениво вышагивающих быков, из-под ног которых поднималась густая, жирная пыль, толстым слоем оседавшая на наших скромном багаже, одежде, руках, лицах. Мы ехали так долго, что казалось, время остановилось. Но вот и совхоз.
Свободное копирование
