Родословная - 2

15-1. Старая фотография Дмитрия Матвеевича

Приложение к гл.15 "Родословная" - http://www.proza.ru/2011/08/25/411

На фотографии Берестов Дмитрий Матвеевич в годы Первой мировой войны. На нём френч с погонами прапорщика и пуговицами с двуглавыми орлами, к френчу прикреплен нагрудный знак полка, в котором он служил.

Фотография из архива Дмитрия Берестова.

Френч из добротного английского сукна пережил и революцию, и гражданскую войну и уже без погон хранился в семье Берестовых. В воспоминаниях "Детство в маленьком городе" Валентин рассказывает о печальной судьбе, постигшей френч. В 1933 году три бабушки (третья из них - прабабушка), срезали с френча пуговицы, перекроили его и сшили из него пальто для пятилетнего Вали. Что случилось дальше, процитирую словами Вали из его воспоминаний:

"И наконец на меня надели зелёное пальтишко. Все любовались им и мной, пока я не направился к калитке, чтобы предстать в новом наряде перед приятелями. И тут мама со старушками охнули от ужаса. Новое детское пальто сразу же выдаст чуть ли не белогвардейское происхождение! Как же они не подумали! Какие пойдут толки! Какие неприятности начнутся у папы! Шедевра портновского искусства я больше не видел. Да и пуговицы с двуглавыми орлами ни в каких коробках не попадались".

 У старшего брата был звонкий отец,

 Кумир городка, краевед и певец.

 Ему, подражая и в этом, и в этом,

 Историком сделался сын и поэтом.

 У среднего брата был грустный отец,

 Рыбак и от скуки казенный беглец.

 Развел цветничок, огородик за домом.

 Ему, подражая, сын стал агрономом.

 У младшего брата был старый отец,

 Мудрец, запредельного мира жилец.

 Он книги искал, собирал и читал.

 И сын в подражание книжником стал.

 Так возраст и время меняли его,

 Крутила эпоха отца моего.

 И только в одном не менялся отец:

 Для каждого сына он был образец.

 Дмитрий Матвеевич действительно был образцом и не только для своих сыновей. Я тоже его очень уважал и любил, и для меня он тоже был образцом честности и порядочности. Среди студентов техникума, в котором Дмитрий Матвеевич преподавал историю, у меня было много знакомых, в техникуме учился и Валя Клевцов с нашей улицы, и, конечно, я интересовался их отношением к Дмитрию Матвеевичу. Все мои знакомые студенты отзывались о нём с большой теплотой и любовью, и мне это было очень приятно.

 Дмитрий Матвеевич был очень музыкален, у него был отличный слух и приятный тенор. В стихотворении «Отец мой не свистел совсем» Валя пишет, что Дмитрий Матвеевич «пел для мамы, для гостей». Доводилось и мне слышать пение Дмитрия Матвеевича. Из всего, что он исполнял, почему-то запомнился романс «В голубой далекой спаленке твой ребёнок опочил» на стихи А.Блока. Тогда я еще не знал, что стихи принадлежат А.Блоку, узнал много позже, когда в 1955 году мне повезло приобрести двухтомник его сочинений. Снова я услышал этот романс в исполнении Дмитрия Матвеевича уже в пятидесятых годах, и исполнил он его по моей просьбе.

 В те довоенные годы мои и Валины родители близкого общения не поддерживали. Когда Валя у нас заиграется, забыв, что ему уже давно пора быть дома, его розыски Зинаида Федоровна начинала с нашего двора. Конечно, она и моя мама о чём-то беседовали. Подружились же они гораздо позже, после войны, а преждевременная смерть Дмитрия Матвеевича в 1964 году еще более их сблизила. Как когда-то в довоенные годы «пропадал» у нас Валя, так после смерти мужа стала «пропадать» у нас Зинаида Федоровна.

 Моя мама писала мне, что, придя домой с дежурства, застаёт такую картину: бабушка Клаша (тогда она была уже слепой) и Зинаида Фёдоровна сидят обе на тёплой лежанке, и, дожидаясь маму, о чём-то задушевно беседуют. И так было почти ежедневно.