Ленинград - 2

В январе 30-го года руководил бригадой, организованной Ленинградским обкомом Союза строителей, направленной в Гдовский район в помощь коллективизации.

Я, Михеев и Вихорев, и киномеханик с передвижкой были поставлены районными властями в очень тяжелое положение. Закрепили за нами деревни Крутая, Сырой лес, Каменный конец, Павлов и Воскресенское, в общем Воскресенский сельсовет, находившиеся недалеко от берега Чудского озера в погранполосе с Эстонией. Жители очень хорошо помнили Булах-Булаховича, который по дороге своего отступления в 1919 г. через каждый телеграфный столб вешал комбедчиков и сочувствующих Советам крестьян. В связи с этим не было успехов в сплошной коллективизации. Когда мы приехали туда, то встретили молчаливое сопротивление, а женщины нам говорили: «Вы что хотите, чтобы Булах-Булахович нас поубивал?» Пришлось подключить еще и работников погранзаставы для усиления разъяснительной работы о невозможности повторения истории.

В районе нас не понимали, требовали проценты, а их не получалось. Какие методы мы только не применяли — собирали отдельно бедняков, женщин, членов профсоюза, а их было немало, т. к. из этих деревень большинство мужчин уходило в отхожие промыслы — печниками, каменщиками в Ленинград, Псков и в Москву, так что имели дело с людьми бывалыми.

На собрания приходили или только мужчины, или только женщины, как будто сговорились, и когда доходило дело до записи, то ссылались, если это были мужчины, на то, что без жен не могут решить вопрос и наоборот. Месяц нашего кропотливого уговаривания привел к тому, что все-таки 32 процента вступило в колхоз. Вызвали нас в район. Секретарь райкома обвинял в неумении работать: «Весь район подводите. Ваш участок портит наши показатели. Вам надо брать пример с некоторых районных работников, они добились 100 %-ного охвата. Очевидно, придется сообщить в Ленинград о вашей неудовлетворительной работе».

Ехали мы обратно в наши деревни, думали и гадали, что же делать? И все же подобрали ключик к решению этой задачи. В этом нам помогла хозяйка Зоя Наумовна, у которой я проживал. Она посоветовала сагитировать некоего Царева, крестьянина с достатком, с хорошим домом и ухоженным хозяйством, пользовавшимся большим авторитетом среди всех крестьян в этом округе. И вот мы начали с ним вести долгие разговоры и споры. Главными аргументами против колхозов у него были — объединение коров, лошадей, «всех попортят», т. к. кони будут ничьи. Один работает хорошо, от души, другой — как-нибудь, а получать поровну, те, кто не имеет коров, в колхозе будут пить молоко за мой счет, от моих коров. Пускай беднота и объединяется. Для них это, конечно, польза, но для нас, имеющих достаток — только ухудшение жизни. Много вечеров пришлось с ним провести, уговаривая, доказывая необходимость объединения крестьянских хозяйств. В один из таких вечеров, когда мы ему говорили о том, что он имеет большое влияние на своих односельчан, что от него может зависеть успех дела, он заколебался. Очевидно затронула наша оценка его личности. Заявил, что подумает. Значит лед тронулся. Через несколько дней пришел ко мне и сказал: «Собирайте собрание, я подам заявление». На этот раз на собрание пришло много людей, наверное, Царев с некоторыми из них говорил заранее. Собрание было бурным, опять старые разговоры, а тут еще начали говорить о какой-то старушке, которая ходит по деревням и предсказывает возвращение Булах-Булаховича, о том, что в колхозах будут все спать под одним одеялом, что жены будут общие, что цельного молока никому не видать и другую чепуху, но которая отрицательно воздействовала на психику людей. Начались на собрании взаимные упреки, и вот тут-то и выступил Царев со своим заявлением о вступлении в колхоз. Это было так неожиданно для присутствующих, что наступила сразу тишина. А Царев заговорил: «Я долго колебался, все вы знаете мое неплохое хозяйство и всю мою работящую семью. Живем, ни в чем не нуждаемся, но хочется еще лучшей жизни и Власть наша Советская права — одиночкой трудно добиться новой хорошей жизни. В коллективе это сделать скорее и легче. Конечно, придется переболеть за свои живые сокровища, но ничего не поделаешь, жизнь двигается вперед. Надо пробивать новое. Я призываю последовать моему примеру» и назвал четыре или пять хозяйств. В этот вечер наш процент вырос до 70.