Финалы - 1

Финалы

После того, как я подписала вместе с Андреем Дмитриевичем Сахаровым прошения об отмене смертной казни и об амнистии политзаключенным, мои шансы получить штатное место упали до нуля. Возможности печататься, преподавать, работать, не пребывая в штате, все сокращались и сокращались.

Меня часто спрашивают, много ли в Советском Союзе диссидентов. Явных мало. Тайных — множество. Деятельность тайных ограничивается жадным чтением произведений самиздата и помощью тем, кто уже попал на заметку карателей. Тонкие связи личных симпатий и тайного диссидентства, на которых держалась моя судьба, рвались и рвались.

Финал моего существования «на панели», т.е. моей журналистской деятельности, ознаменовался отказом редакции журнала «Знание — сила» напечатать мой очерк «Наследуются ли признаки, приобретенные в индивидуальном развитии». Редакция сама заказала. В полемику с Лысенко я не вдавалась, но очерк мой, конечно, антилысенковский. О каком наследовании приобретенных признаков может идти речь, когда признаки вообще не наследуются. Из поколения в поколение передаются не признаки, а гены. Ген может и не проявиться, не подать ни малейших признаков своего присутствия, если его действие подавлено его более активным партнером. Передача гена следующему поколению не зависит от того, осуществил ген свое действие или нет. Оба задатка передадутся следующему поколению с равной вероятностью. Молекулярный уровень хранилища наследственной информации, нет, лучше сказать информационный принцип передачи признаков из поколения в поколение исключает наследование приобретенных в индивидуальном развитии признаков. Один умный грек, не помню кто, сказал, что верить в наследование того, что само не унаследовано от родителей, нелепо. Всякий знает, что если из свежего дерева выстругать скамейку и сучок прорастет, то вырастет дерево, а не скамейка. Канал прямой связи от гена идет к признаку. От признака к гену сигналы на протяжении жизни индивида не поступают. Сколько корову не дои, ее дочери, вопреки мнению Шаумяна, не станут от этого рекордистками. А если гены знают, как делать свое дело, чтобы организм выжил и оставил жизнеспособное потомство, так знают они, потому что кто из генов не знал — погиб. Гибель неумелых, преимущественное размножение умелых генов совершенствует гены, а мутационный процесс делает гены разнообразными, так что есть чему соревноваться и есть из чего отбирать. Значит, сигнал обратной связи все же поступает от признака к гену? Да, поступает, но совершается передача информации по каналу обратной связи в процессе смены поколений через отбор наилучших генов. Обладатели «глупых» генов погибли, обладатели «умных» выжили и передали их своим детям. Гибель одних, воспроизведение других — это и есть сигнал обратной связи. Он достигает потомков, и потомки имеют в среднем более «умные» гены, чем их предки. Отбор стоит на страже соответствия между геном, признаком и средой.

Знать истину в этом вопросе важно не только тем, кто работает с животными, растениями, микроорганизмами, приспосабливая их к разнообразным нуждам человека, но и врачу и его пациенту. Врач и больной должны знать, что исцелив наследственный недуг, а все больше врожденных болезней поддается лечению, врач не предотвращает передачу болезни следующему поколению. Приобретенный признак — здоровье — достояние исцеленного и по наследству не передается. Дети, если они унаследуют болезнетворный задаток, потребуют того же лечения. Важно? Важно. Идея наследования признаков, приобретенных в индивидуальном развитии, чисто алхимическая. Я особенно гордилась тем, что разгадала, почему идеи алхимиков давно отошли в прошлое, а их биологический аналог продержался до двадцатого века.

Не содержание статьи оказалось причиной отказа, а биография ее автора. И всю-то жизнь я держала одну ноздрю над водой и не тонула за счет беспорядка, грандиозной энтропии, рассогласованности отдельных звеньев системы. Порядок возрастал.