Суд и расправа - 13

Утром я пошла в кассу. Билет до Молчанова. Не тут-то было. Я точно знала, что происходит. Положение мое критическое, билет мне нужен до зарезу, это известно всем и каждому. Деньги в сумме стоимости билета мне надлежит дать кассиру или начальнику вокзала. Он их положит в карман и «устроит» меня на ракету, а билета никакого мне не надо. Но я боялась, что деньги возьмут, а потом не пустят на лодку без билета. Я просила дать билет, говорила, что мне сидячего места не нужно. Я на палубе постою. Тут около меня снова возник тот коренастый, рыжеватый. Он привел начальника вокзала. Мне по всем правилам продали билет, и я потекла в потоке пассажиров ракеты.

Контролерша, проверяя билеты, концентрировала все свое внимание на мне. «Идите по дорожке, всю палубу нам перепачкаете!» — кричала она мне, хотя я, и одна только я, ни на сантиметр не уклонялась от половика. «Сидячего места вам не будет!» — кричала она. Я не претендовала на свое законное сидячее место. Я стояла у борта и не отрываясь смотрела на пену и брызги, вздымаемые винтом мотора к утреннему небу навстречу чайкам. Около меня и тут очутился тот самый коренастый, рыженький... «Ваше место свободно, — сказал он мне. — Пойдемте». Я с сожалением покинула бушевание пены и заняла комфортабельное кресло в стеклянном салоне ракеты.

Рыженький оказался моим соседом. И тут прозвучала сакраментальная фраза, вполне разъяснившая поведение незнакомца: «Я им сказал, кто я». Мне он не сказал — кто он. Это сквозило между словами, рвалось наружу, как признание, как раскаяние, как прощание с прошлым. Он говорил, что окончил спортивный институт, работал инструктором в какой-то спортивной организации. Но это в прошлом. Теперешняя его работа ему опротивела, он хочет стать юристом, поступить на юридический факультет Ленинградского университета. «А вы разве не замечали меня на "Михаиле Калинине"?» «Нет, я не замечала». «Я теперь вернусь на этой ракете в Новосибирск, — говорил он, — а когда «Калинин» пришвартуется в Новосибирске, я вас встречу».

На пристани в Новосибирске я его не видела. Но он приходил ко мне и в Новосибирске, и в Ленинграде. Ему не удалось стать юристом, уж очень сер. Он женился на ленинградке, получил право жить в Ленинграде и работал в ресторане официантом. В последний его визит он принес мне проект рационализации строительства зданий, написанный его другом. Он просил найти компетентных людей, которые могли бы оценить проект. Его друг обращался в Совет Министров, в Академию, его везде отвергали. Он жаловался в ЦК, его жалобы игнорировали, он просил помощи у А.Д. Сахарова. Сахаров отказался принять его. Я нашла компетентных людей. Они сказали, что проект — продукт больного воображения.