Заклинания на площадях - 1

Заклинания на площадях

На одном из митингов Юван Шесталов, выступая в своем излюбленном жанре камлания, возгласил: «Нам необходимы сегодня свои шаманы, шаманы-коммунисты, способные вдохновить народ своими заклинаниями». Это, конечно, тут же стало городским анекдотом. Но недостатка в шаманах у Смольного не было. Партийная Жанна д’Арк — Нина Андреева, химик {380} по профессии (дались нам эти химики!). Секретарь обкома Юрий Денисов. Партийные активисты Тюлькин, Белов. Василеостровский райком. Все на разные голоса призывали граждан, как когда-то мятежные полки, вернуться в казармы. Но люди, почуяв дразнящий воздух неслыханных перемен, явно не собирались туда возвращаться. 7 ноября 1989 года тридцатитысячная колонна Ленинградского народного фронта со своими лозунгами прошла по Дворцовой площади мимо иронически улыбающегося Гидаспова. Возможно, именно это унижение заставило его через две недели провести там же, на Дворцовой, коммунистический митинг, потрясший тех, кто видел его хотя бы по телевизору, атмосферой злобной ожесточенности против перестройки. Страна содрогнулась, увидев партийные лозунги: «Назад к диктатуре пролетариата!», «Не дадим ударить перестройкой по коммунизму!» (А. Собчак. «Хождение во власть»). С трибуны выступили и представители писательского «Содружества», еще раз заявив себя «социально близкими». Крайняя озлобленность партаппарата и его сторонников означала только одно — близость краха Системы.

Но это не значило, что ситуация не отражала реальной смятенности в обществе. Раскол, как всегда, не обходился без глубинной мировоззренческой подоплеки, водораздел проходил через убеждения людей, их взгляды на прошлое, настоящее, будущее. Столкнуть эти убеждения, спровоцировать недовольство, натолкнуть на ложных виновников, отвлекая от истинных, скомпрометировать неугодных могла только одна организация, обладавшая необходимыми кадрами и технологиями — КГБ. Во всех ленинградских мероприятиях правоэкстремистского толка того периода яснее ясного просматривалась рука этого ведомства.

И серия митингов «Памяти» в Румянцевском саду летом 1988 года, и зловещая книжка Романенко «О классовой сущности сионизма», вышедшая в партийном Лениздате с благословения обкома, и целый ряд других публикаций, и тихое закулисное выращивание писательского «Содружества» — все это были отравленные зерна, брошенные сознательно в общественную смуту и давшие богатые всходы концу 1989?го и особенно в начале следующего года. Создаются новые «дочерние» объединения одиозной «Памяти» — «Витязь», «Феникс», «Есенинский кружок», «Россы», кооперативы «Русь» и «Родник». Совершенно легально они используют {381} для пропаганды своих взглядов любую трибуну: уличную, предвыборную, судебную, клубную. Тот же Романенко, многократно скомпрометировавший себя и своих покровителей, теперь регистрирует общество «Патриот» и проводит митинг на Манежной площади. Лозунги, с которыми вышли «патриоты» весьма красноречивы: «Долой Тель Авидение», «Русскому телевидению — русских редакторов», «Национальному составу Верховного совета — полную гласность» и так далее. А невдалеке уже маячит призрак Русского народного фронта.

19 октября 1989 г. на Театральной площади состоялась демонстрация объединения «Россы». Вынесены были плакаты: «Русским школам — русских учителей» и им подобные.

На другой день партийная «Ленинградская правда» откликнулась статьей И. Лосева под рубрикой «Учимся демократии». «Ни в документах “Россов”, ни в разговорах с ними я ни разу не услышал каких-либо притязаний на особенность русской нации, ее превосходство перед другими. Горечь об утрате национально-культурных корней — да. Но шовинизма или национализма не было, — настаивал репортер. — Не путаем ли мы все чаще патриотизм и шовинизм?»

Да как уж тут спутаешь. В те же дни мы смогли познакомиться с программным документом движения «Россы». Правда, какой-либо ясности на его страницах не было. Провозглашение русским всякого, «кто живет на Руси (РСФСР) в согласии с нею и искренне считает себя русским» соседствовало с требованием «осуществить строгую национализацию тех учреждений культуры, которые связаны с формированием национальной культуры, национального духа…» Клятвенные заверения в почтении ко всем нациям перемежались рекомендациями «в национальных учреждениях культуры кадровые вопросы решать с учетом национально-культурной принадлежности претендентов». Но Бог с ней, с ясностью в устах безответственных «неформалов», для нее есть теоретики.

Более внятно о культурной черте оседлости для «русскоязычных», в первую очередь для евреев, вещал орган Союза писателей РСФСР «Наш современник». «… наш долг… начать выправлять возникшие деформации и перекосы, добиваться справедливого (в том числе с учетом количества представителей той или иной национальности) представительства в разных сферах культуры, литературы и искусства. Это касается прав коренной национальности {382} всех республик, и конечно же положения русских в России… Сегодня русская культура остро нуждается в… “русификации”… И первая, общенародная задача — покончить с русофобией, обличить ее человеконенавистническую суть, разоблачить идеологов, наемников и пособников той темной силы, которая душит русскую жизнь…» (Марк Любомудров)

Как ни старалась общественность — с помощью коллективных писем, статей, устных обращений — добиться от обкома ясной и недвусмысленной оценки всех этих событий, партия молчала или бормотала что-то невнятное вопреки фактам. Секретарь обкома по идеологии А. Дегтярев, например, в телеинтервью заверял ленинградцев, что в городе нет никаких фашистов. А обстоятельный очерк в «Неделе» (№ 15 – 1989 г.) доказывал, что они есть и на их счету уголовные преступления. Сменивший его Ю. Денисов публично называл Романенко не антисемитом, а борцом с сионизмом. Свердловский же суд Москвы 31 марта 1989 г. квалифицировал одно из его выступлений как антисемитское. И вообще тема освобождения «истинно русских» от засилья инородцев выдавалась за достижение плюрализма мнений. Вскоре вообще стало трудно отличать выступления партократов на их пленумах и митинговые заклинания «неформалов». Объединяла их ненависть к перестройке, демократии, гласности и, конечно, к «сионистам». Становилось ясно, что на этом они и породнились.