Детектор лжи

ДЕТЕКТОР ЛЖИ:

Через неделю я тяжело заболел: высокая температура, общая слабость, лихорадка и желтые белки глаз. Начальник медсанбата полка отвез меня в Окружной госпиталь, от греха подальше… Там поставили диагноз - болезнь Боткина, желтуха. Поместили в инфекционное отделение, взяли анализы, назначили диету номер пять, таблетки и уколы. Госпиталь большой, старинный, немецкой постройки. Через неделю я уже гулял кругами по парку вокруг зданий госпиталя. Начальник отделения, просмотрев личное дело, привлек меня к ремонту какого-то оборудования. По госпиталю сразу пошел слух, что я прилично разбираюсь в электронике. На самом деле я разбирался хило, но в моем положении не стоило принижать свои достоинства… Начальник мастерской по ремонту оборудования тут же предложил работу, его подчиненные, якобы, не справляются с объемом ремонта… В артиллерийскую часть, где я служил до болезни, отправили запрос на моё временное откомандирование. Такой поворот событий меня полностью устраивал – хотелось заниматься реально полезным трудом.

 Первое время я паял соединительные провода к пластинам электрофореза и настраивал приборы электромагнитного и теплового лечебного действия. Через месяц полковник, заместитель командира госпиталя, предложил заняться интересным делом – запустить в действие энцефалограф импортного производства. Аппаратура побывала в употреблении, а затем, непонятным образом и неизвестно откуда, неожиданно перепала их медицинскому учреждению. Энцефалограф – это почти то же самое, что Детектор лжи, в военной медицине их применяют для выявления пациентов, пытающихся откосить от службы притворным помешательством. Он располагался в закрытом для общего доступа кабинете и представлял собой многоканальный усилитель, задачей которого является приём биосигналов головного мозга от двенадцати датчиков, встроенных в специальную шапочку. Электронная тюбетейка одевается на бритую наголо голову пациента, смоченную соляным раствором. Субъект исследований раздражают громким звуком, ярким светом и неожиданными вопросами. Каналы усиления передают выходные сигналы биотоков на двенадцать самописцев, которые рисуют замысловатые синусоиды на движущейся бумажной ленте. Как объяснил начальник Психиатрического отделения, реакции на раздражители и, соответственно графики на бумажной ленте, у настоящих психов и у симулянтов различаются по высоте размаха, частоте и рисунку.

 Комплект документации по энцефалографу оказался неполным, на английском языке. Я потратил множество дней на перевод инструкции по пользованию, замену выбывших из строя микросхем, промывку самописцев от засохших чернил и регулировку каналов усиления. Мне повезло, что, в целом, аппаратура оказалась практически исправной, только в сильно запущенном состоянии. В наличии были все запасные электронные блоки. Часто я просто вынимал старый блок и заменял его новым без ясного представления причины неисправности электронной ячейки. Мои старания не оказались напрасными – через месяц я сумел продемонстрировать медицинским командирам Детектор лжи в тестовом режиме. Дело теперь оставалось за малым – требовался помощник по медицинской части, а также контингент подопытных «кроликов», симулянтов и психов, для проведения испытаний в реальном режиме. Полковник решил выразить свою признательность оригинальным способом – в качестве медицинского помощника ко мне приставили недавнюю выпускницу медучилища, красивую медсестричку Тоню, двадцати лет от роду, с золотой копной волос и модельной фигурой. Занятия медициной наедине с юной Антониной Петровной, в секретном кабинете энцефалографии, могли бы перерасти в служебный роман, если бы у меня не родилась гениальная идея о том, что мой успех в запуске Детектора лжи достоин гораздо большего вознаграждения от командования госпиталя - они должны комиссовать меня из армии по состоянию здоровья.

 Воплощение своей идеи я начал с разговора с начальником Психиатрического отделения. Он оказался другом заместителя начальника госпиталя, который завертел длинную бюрократическую процедуру комиссования солдата из армии по болезни. Через два месяца, основательно подготовив Тоню к самостоятельной работе на энцефалографе, я ехал домой в давно знакомом автобусе “Калининград - Клайпеда”... Всего, в воинской части и госпитале суммарно, я находился около семи месяцев… Забавной развязкой моего похода в Советскую армию явился последовавший вызов в городской военкомат, через год после даты призыва, для объявления о том, что мне все-таки присвоено звание лейтенанта... Кто их поймет, служивых, то ли в бумагах они напутали, то ли моя профессия в ту пору была дефицитной и точно подходила под армейскую специальность… Так или иначе, но через год я стал офицером...