Мои литовские друзья

МОИ ЛИТОВСКИЕ ДРУЗЬЯ:

Мой дядька, для начала, познакомил меня с сыновьями своих приятелей, Арнольдом (Ноликом) и Анатолием (караимом, он реально был представителем этой редкой народности). Эти двое свели с целой компанией ребят, в основном, как и я, проживающих в общагах. Практиканты или молодые специалисты, выпускники вузов или техникумов, прибывшие в прибалтийский город по распределению. Общество сбилось славное: способные, свободные и весёлые ребята. Компания и события крутились вокруг шестерых: Алексея Драбкина, Льва Кишиневского, Бориса Столярова (Короткого), Бориса Гольдинера (Длинного), Вениамина Волкова (Беньки) и меня. Мы вшестером собирались почти каждый вечер после работы: шли вместе ужинать, а потом в кино или играть в пинг-понг и волейбол в спортзале предприятия Борьки Короткого. Нам было интересно и легко вместе, удивительно и приятно сознавать наше взаимопонимание с полуслова. Борька Короткий, единственный среди нас, был настоящим спортсменом – мастером спорта по боксу в легком весе поэтому, кроме наших разминок ради здоровья, он регулярно тренировался в секции, по полной программе.

К выходным дням численность компании обычно раздувалась в несколько раз, считая примыкавших к нам девушек. Иногда появлялись мореходы: Володя Митченко – сын прокурора, судовой электромеханик, драчун и гуляка, и Андрей – судовой радист, интеллигент в золотых очках и большой ходок по женскому полу. Эти двое, на несколько дней, переворачивали нашу ровную жизнь с ног на голову, из режима «пашем, отдыхаем, занимаемся спортом и гуляем» в состояние удалого, непрекращающегося загула.

Какое-то время с нами крутился молодой инженер Сеня. Через год его арестовали люди из Московского КГБ. Сеня снабжал нашу компанию самиздатовскими или изданными на Западе книгами, которые ему передавали из Москвы. Благодаря ему, я прочитал множество прекрасных, запрещенных в те времена книг: “Архипелаг Гулаг” Александра Солженицына, сборник поэзии Иосифа Бродского, “Говорит Москва” Николая Аржака (Даниэль), “Лолита” Владимира Набокова и ещё много других... Когда Семена арестовали, мы, до смерти испугавшись, закопали несколько десятков, хорошо упакованных в водонепроницаемый сверток, книжек в лесу, за городом. Когда события улеглись, выяснилась причина ареста, связанная с участием Семена в нелегальном кружке во время учебы в московском институте, мы поехали в лес, чтобы отыскать тайник. За несколько месяцев ландшафт заветной поляны изменился настолько, что место захоронения мы найти не смогли…

С нами выходил в провинциальный свет хиппующий художник Лёша Листопад, с обязательно сопровождающими его девицами из мира искусств: художница Лена, дочь генерала, поэтесса Лера, несколько балерин из Вильнюса (я не помню их имён).

Сначала мы собирались в чьей-нибудь тесной комнатке общежития, а потом стали базироваться дома у Гольдинера – нашего товарища из местных жителей. Папа Борьки был заведующим большого овощного магазина, по тем временам, в совке, эта должность была более доходной, чем, например, должность главного инженера завода. Родители хотели, чтобы их баламут водился с нормальными ребятами и поэтому, когда они поняли, что других, лучше нас и подходящих сыну, не найти, стали радушно принимать нашу компанию на своей территории. Папа создал для Борьки тепличные условия, а взамен требовал только продолжать учиться и не связываться с плохими компаниями. Однажды Борис Длинный преподнёс нам историю о том, что его папа принял работать в свой магазин интересную молодую женщину, мать-одиночку. Заведующий давал работнице хорошо заработать с условием, что его двадцатилетний сын сможет бывать у неё в гостях, когда ему приспичит. Быль это или сказка, мы так толком и не узнали, но в магазин заходили, чтобы полюбоваться на нанятую для интимного дела красотку. Для маскировки визита покупали какую-нибудь мелочь...

Мы завидовали нашему товарищу на лёгкое бытие, но сами гордились тем, что без посторонней помощи умудряемся устраивать свое собственное существование. Денег на своих работах мы получали немного, но нам, общежитским, не нужно было приобретать никаких дорогостоящих атрибутов оседлой жизни, поэтому никто из нас не экономил. Молодые придурки, дорвались до собственных средств и устраивали жалкое подобие красивой жизни: водили девчонок в рестораны, покупали фирменную одежду у фарцовщиков, собирали застолья с выпивкой и танцами.

В выходные и праздничные дни компания повадилась ездить в Палангу. Сезон в Прибалтике короткий: июнь-август, а всю оставшуюся часть года корпуса пансионатов и санаториев летнего типа простаивают. Однажды, в один из очередных загулов, наши друзья-мореходы познакомились с Васильичем, завхозом и сторожем одного из пансионатов. Этот мужик за скромную плату сдавал доверенным людям любое количество, не принадлежащих ему комнат в охраняемом объекте. С этого дня общество никогда больше не имело проблем с местом проведения вечеринок, или, как мы называли такие мероприятия - пикников. Конечно, в межсезонье пансионат отапливался слабо, только для защиты отопительной системы от замерзания, но холод был не помеха. Кроме молодости и подружек нас согревало любое затребованное количество одеял, которое щедро выделял ночной директор пансионата.

Сначала мы таскали на наши пикники случайных девиц, склеенных где вышло или в нашем всегдашнем кафе. Постепенно, по мере возмужания, у нас стали устанавливаться продолжительные отношения с девушками. Борька Длинный даже умудрился построить семью в легкомысленной атмосфере наших пикников.