Четвертый гусарский полк - 2

В марте 1895-го я был приписан к 4-му гусарскому полку. В нетерпении я прибыл в полк за шесть недель до срока, и меня сейчас же пристегнули к группе новобранцев, проходивших жесткую и суровую выучку. Мы дневали и ночевали в манеже, в конюшнях или на плацу. Приемами верховой езды, после двух пройденных мною ранее курсов, я владел неплохо, но, признаться, строгостью муштры 4-й гусарский превосходил все, что мне довелось испытать в армейской вольтижировке.

Правило тогда было такое: новоиспеченному офицеру полагались шесть месяцев рекрутской подготовки. Верхом ли, в пешем ли строю, он был рядом с рядовыми и выполнял то же, что и они. Возглавляя ли колонну в манеже, стоя ли справа от эскадрона на плацу, он должен был подавать пример. А это не всегда удавалось. Вскакивать на идущую рысью или легким галопом неоседланную лошадь и тут же соскакивать; брать высокий барьер без стремян и даже без седла, да еще со сцепленными за спиной руками; трястись на жестком хребте ходко рысящего коня, зажав между ног его гладкий круп, — как тут не оплошать? Сколько раз, ошарашенный ударом о землю и болью, я поднимался с песка, поправлял «пирожок» с золотым галуном, державшийся на пропущенном под подбородок ботиночном шнурке, из последних сил стараясь не уронить при этом достоинства, между тем как двадцать рекрутов, украдкой ухмыляясь, наслаждались зрелищем того, как их командир принимает те же муки, что терпят они сами. Я имел несчастье в самом начале занятий растянуть портняжную мышцу, от которой зависит посадка. Пытка была ужасная. Лечения гальванизацией тогда не знали; приходилось надсаживать дальше и без того поврежденную мышцу, вдобавок терзаясь мыслью, что прослывешь хлюпиком, если попросишь позволения передохнуть хотя бы денек.

Полковой берейтор по прозвищу Джоко, профессиональный мучитель, в это самое время особенно нетерпим. Один из младших офицеров поместил в «Олдершот таймс» следующее объявление: «Майор…, профессор верховой езды, Восточные кавалерийские казармы. Обучение охоте 12 уроков и стипль-чезу 18». После шквала насмешек он, по-видимому, решил, что каждая порхнувшая в классе улыбка имеет отношение к нему.

Однако я считаю, что в разумных пределах юношей полезно приучать без ропота сносить трудности; и в остальном передо мной открылась веселая, прекрасная жизнь. Еще не истек срок кавалерийской подготовки, а молодым офицерам уже разрешили выезжать со своими подчиненными конным строем, а то и участвовать в общих учениях в качестве замыкающих. Волнует и пьянит позвякивание, сопровождающее маневры эскадрона на рысях, и распирает восторг, когда то же самое проделывается в галопе. Масса возбужденных коней, бряцание амуниции, упоенность движением, колыхание плюмажей, чувство причастности живому организму — все это превращает кавалерийские учения в нечто восхитительное.

Для несведущего читателя должен пояснить, что конница маневрирует в колонне, а сражается развернутым строем, и кавалерийские учения состоят в быстрых и разнообразных переходах от одного построения к другому. Поэтому, заезжая флангом или строясь уступом, эскадрон может в любую минуту оказаться в нужном месте фронта. Таков же принцип передвижения крупных конных соединений; полки, бригады и даже кавалерийские дивизии способны в кратчайший срок занять боевые позиции, готовясь к величайшему в жизни конника событию — Атаке.