Сбывшийся прогноз - 13

Первоначально законодательство о приватизации не предусматривало введения наличного платежного средства – ваучера. Предполагалось создать систему именных приватизационных счетов и вести операции с этими счетами. Но с самого начала стало ясно: для того, чтобы использовать такой путь, нужно будет или сформировать еще одну, параллельную сберегательным кассам систему, или кардинально перестроить уже существующую, на что потребуются немалое время и колоссальные деньги. В таком случае реальное начало преобразования собственности отсрочилось бы по меньшей мере на год, что могло просто-напросто лишить страну ее исторического шанса.

Бедой многих приватизационных программ, реализованных в государствах Восточной Европы и республиках бывшего Союза, стала неликвидность приватизационных бумаг. Как только люди убеждались, что им дали в руки нечто такое, что никто не покупает и от чего, как говорится, ни тепло, ни холодно, интерес к самой идее приватизации резко падал. Поэтому мы решили, что принципиально важно ввести ликвидный приватизационный чек, который каждый человек волен либо сберечь, либо продать, превратив его в один из инструментов нарождающейся рыночной экономики. Вопрос, какой номинал ставить на чек, вообще-то беспредметен, ибо чек этот имеет только социально-психологическое значение, удостоверяя право на часть приватизируемой собственности. Его цена определяется объемом приватизированного имущества, уровнем финансовой стабильности, теми льготами, которыми обладают трудовые коллективы. В конце концов из соображений простоты остановились на номинале в 10000 рублей.

Разработанный правительством план приватизации президент поддержал, но термин "ваучер" вызвал у него решительный протест. Он просто запретил членам правительства употреблять на совещаниях это, по его мнению, неприличное слово, говорить следовало только о приватизационных чеках. Может быть, он был и прав, но язык развивается по своим, не слишком послушным власти законам, внутренне стремится к максимальной лаконичности – термин прижился, и А. Чубайс, видимо, навсегда останется его крестным.

Значительная часть деловой элиты быстро осознала возможности, открывающиеся в ходе приватизации. Если в начале 1992 года образ счастья для директоров российских государственных предприятий еще прочно ассоциировался с социалистическим прошлым, когда им были гарантированы ресурсы, материально-техническое снабжение и, при нужде, государственное финансирование, то теперь многие из них примеряют к себе новый социальный образ акционеров и руководителей крупных частных корпораций.

Конечно, во всем – немалый риск. Начат процесс, в который будет вовлечено 148 миллионов людей. Им раздают неведомые бумажки с неслыханным названием. Надо еще сделать этот ваучер по-настоящему ликвидным, двинуть ему навстречу масштабный объем государственной собственности -только тогда социальная база реформ расширится. Отсюда важнейшая проблема – создание потока предложений приватизируемого имущества. Для того чтобы с ним работать, нужны чековые инвестиционные фонды. Госимущество пытается регулировать их работу, но их много, за деятельностью каждого не уследишь. В приватизации, увы, всегда есть элемент лотереи, но преимущество ее в том, что впервые за века государство не отбирает у человека его собственность, а пытается наделить его чем-то.

Мы понимали, что, получив ваучер, все 148 миллионов не изменят разом привычный образ мыслей, систему ценностей, представление о шкале социальных приоритетов. Психология безусловного хозяина своего имущества будет формироваться постепенно, на протяжении ряда лет, а может, и десятилетий. Ее не создашь по заказу.

И все же главное удалось. Спрос на приватизируемое имущество возник, начал нарастать, вынуждая местные власти относиться к приватизации весьма серьезно. Теперь им приходится решать проблему: куда население их территорий сможет вложить приватизационные чеки. К этому их подталкивает увязка объемов местного бюджета с доходами от малой приватизации, которая становится неизбежностью. И все это уже не фантазия, родившаяся в голове либералов-мечтателей, а социальная реальность, с которой вынуждены считаться даже ее противники.

Приватизация сама создает себе базу политической поддержки, становится трудноостановимой. Наглядное свидетельство тому – позиция большинства в Верховном Совете осенью 1992 года. При всей дикой истерике по поводу августовского указа президента, введшего ваучер, оно так и не решилось принять, казалось бы, самое простое, однозначное решение: утвержденную программу приватизации отменить, саму приватизацию остановить. С началом выдачи приватизационных чеков это стало уже политически невозможным.