Я притворилась, что покоряюсь, и отправилась с ним в Краков, который лежал на его пути. В Кракове я прожила с ним неделю, почти всегда под замком. Наконец, мне удалось внушить ему такое доверие к своей покорности и любви, что он решился отпустить меня одну в Париж и, проводив меня до Дрездена, уехал в Россию в надежде, что я приеду к нему туда. И он был не совсем неправ. Как бы там ни было, а я видела в нем друга, потому что это был мягкий, симпатичный и умный человек, и, может быть, я была бы счастлива и спокойна с ним.
Устроив свои дела в Париже, я в конце сентября уже собралась ехать к нему в Россию, как вдруг ко мне явился человек с письмом от великого князя.
Вот что он писал:
"Не могу помириться с мыслью о дурном впечатлении, которое я произвел на Вас перед нашей последней разлукой.
Мой невозможный характер часто причинял Вам ужасные страдания, и я даже удивляюсь, как Вы могли так долго переносить его. Позвольте изложить Вам причины моих безумных вспышек и столь частых расставаний.
Я люблю и обожаю Вас всеми силами души и Бог знает, почему стыдился этого чувства, думал, что оно недостойно мужчины, и таил его от Вас, как оказывается, слишком даже удачно.
Никогда я не думал покинуть Вас; я дрожал при одной мысли о разлуке, мечтая о союзе с Вами до смерти. Не думайте, что эти строки внушены мне минутным капризом или желанием заставить Вас жить со мной.
Клянусь честью, они выражают самые священные чувства, которые я не переставал испытывать с тех пор, как увидел Вас. Не смейтесь, читая эти строки, но загляните в свое сердце и если найдете там хотя бы искру любви ко мне, то дайте еще раз случай прижать Вас к моему сердцу, исполненному печали...
Я захворал от разлуки с Вами, и доктор сказал, что в моем положении лекарства бессильны. Вы одна можете помочь мне...
Приходите же хотя бы на один день; пожмем друг другу руки и разделим все как друзья. Слезы душат меня, когда я вспоминаю о печальном конце нашей связи, в которой было столько очарования. Не откажите в этой моей единственной и последней просьбе. Желал бы назвать Вас по-прежнему Фанни Лир и писать Вам ты; но я уже не имею этого права. Тысячу раз целую Ваши ручки. Ваш верный Н."
Я рыдала, читая эти строки, и полетела в Вену. Он встретил меня у вокзала в карете, бледный, взволнованный, и чуть не задушил в своих объятиях. Жизнь с ним в Вене была продолжением моего медового месяца. Рука об руку мы исходили все улицы города, осматривая все его достопримечательности. Мы были счастливы, но в то же время какое-то тяжелое предчувствие смущало его покой. Однажды во время представления "Травиаты", при сцене расставания влюбленных, я прочла на его лице выражение жестокой муки и спросила:
-- Что с вами?
-- Друг мой, -- отвечал он, -- я предвижу, что мы будем разлучены, и эта мысль терзает меня.
Свободное копирование
