|
|
На следующий день я опять очутился в губчека в комнате No 8. Там я застал, кроме вчерашнего субъекта, еще одного. Среднего роста, добродушного вида, с круглым, румяным лицом и опущенными по-крестьянски вниз усами, он сидел по другую сторону письменного стола, в пиджаке, одетом на русскую рубаху. – А, здорово, товарищ! Ну, как дела? – обратился ко мне мой вчерашний знакомый. Вместо ответа я подал ему приготовленный рапорт о моих вчерашних наблюдениях. Взяв бумажку, он, не читая, бросил ее на стол и обратился к человеку в пиджаке. – Вот, товарищ Коряков, губком прислал нам нового работника. Парень ничего, шустрый. Я поздоровался с Коряковым. Это и был уполномоченный по борьбе с контрреволюцией. Ознакомившись с моими бумагами, Коряков открыл ящик стола и извлек несколько листов бумаги. – Вот, товарищ А… заполните эти две анкеты, напишите свою автобиографию и подпишите подписку. Вы будете моим помощником по секретной агентуре. Садитесь здесь к столу и пишите, - сказал Коряков, подавая мне бумаги. Я взял подписку и начал читать: "Я… сотрудник Екатеринбургской губчека, обязуюсь выполнять все распоряжения ВЧК и ее органов. Обязуюсь сообщать о всем слышанном и замеченном, могущем принести вред советской власти, своим ближайшим начальникам. Все мне известное по работе в органах ЧК обязуюсь хранить в строгой тайне. В противном случае я буду подвергнут высшей мере наказания - расстрелу". Я написал автобиографию, заполнил анкеты и иску. Коряков, взяв бумаги, аккуратно вложил их в папку, на которой старательно вывел: "Личное дело сотрудника ВЧК Агабекова". И также аккуратно, открыв несгораемый шкаф, положил эту папку на пачку других такого же рода. Так я был принят в Ч К. Отныне я должен быть чекистом. Должен смотреть, слушать и доносить. Сегодня коммунист, а завтра чекист. Какая разница! . Ленин сказал, что каждый коммунист должен быть чекистом. |