Записки молодого специалиста - 2

Записки молодого специалиста - 2

Премию получили все. На радостях грузчики в обеденный перерыв хорошо отметили это событие и напоили Николая Ивановича — маленького, худощавого, молчаливого и даже робкого человека лет сорока пяти. И все знали, что делать этого нельзя — он сам просил, кладовщики следили, чтобы такого не случилось, но не уследили.  Какие-то сволочи смогли уговорить непьющего последние три года после выхода из тюрьмы мужчину, чтобы он пригубил стаканчик. Дело в том, что он, отец четверых детей, в пьяном угаре убил свою жену, отсидел за это семь лет, а теперь поднимал детей сам.

  К нам в отдел влетела секретарша с криком, что позвонили с проходной — надо всем спасаться. Иванович взял кусок трубы, которым проломил стеклянное окошко на проходной, отломил кусок стекла и сообщил вахтерше, что пошел резать начальство, которое не дает ему зарабатывать. Директор и главный инженер закрылись в кабинетах, сотрудники понеслись спасаться в крошечный туалет. Мой стол стоял у окна, я быстренько убирала документы в ящики, как услышала визг сотрудниц, которые огибали вошедшего Николая Ивановича и уносились с криком по коридору в сторону туалета.

  Видок у него был еще тот: окровавленная голова — влез в разбитое окно на вахте, течет кровь по кисти руки, в которой зажат острый кусок стекла. Он уже успел подергать дверные ручки в кабинетах директора и главного инженера и матерился, что они еще живы. А тут и я, месяц назад оставившая всех рабочих без оплаты. Пока рабочий ругал начальство и не внес меня в этот список, я постаралась взять инициативу в свои руки.

 - Николай Иванович! Идите сюда, я Вам руку перебинтую, а то вы своих детей испугаете. Ничего, все будет в порядке, я тихонечко, - усаживаю на стул орущего ругательства (не в мой адрес, и слава богу!) и начинаю заматывать его голову бинтом, благо, аптечка была в шкафу рядом с моим столом. Боюсь делать резкие движения, чтобы не переключился народный мститель на мою персону. Бормочу успокаивающую чепуху, поглаживаю по не травмированным участкам головы, спрашиваю о детях. И вдруг Иванович начинает плакать. Я знаю — это пьяные слезы, но это и внутренняя невысказанная боль и за проведенные вне дома годы, и за детей, не знавших семь лет родительской ласки и заботы, и страдание от нищенского существования, когда денег не хватает, чтобы одеть детей по сезону. Потом он прижал мои ладони к своему лицу и плакал, тихо всхлипывая. Я стояла рядом с ним  и молча сопереживала.

В отдел тихонько вошла моя начальница, облегченно вздохнула и позвала остальных.  Они поднимали глаза к небу, радуясь, что все обошлось без кровопролития. Потом коллеги сказали, что крики грузчика приняли за мои и считали, что живой меня уже не увидят.

Через неделю был товарищеский суд. Трусоватый главный инженер требовал передать дело в народный суд. Я предложила погасить убытки в виде разбитого стекла, лишить части премии за этот месяц и больше никак не наказывать, так как никому вреда Иванович не принес, только побеседовал со мной по поводу начисления зарплаты. Все с облегчением проголосовали за мое предложение, а в обеденный перерыв следующего дня Николай Иванович принес мне букетик из веточек кустарников, которые росли около проходной, за спасение от ран и от суда.

 После очередной многочасовой планерки  моя уставшая начальница со вздохом объявляет мне, что директор злится на меня, а отыгрывается на ней.

Интересуюсь, в чем дело. Оказывается, он поручил ей подготовить за два дня солидный доклад к общему собранию коллектива о причинах падения производительности труда и мерах выхода из сложной ситуации. А моя «шефиня» , как говорится, ни уха, ни рыла в экономике. Но я ее утешаю, что эти вопросы как раз мой хлеб, поэтому доклад с меня. Облегченный её вздох ознаменовал мою полную свободу творчества.

  По своей наивности я считала, что наш директор всерьез озаботился экономическим анализом, и  собрала воедино все просчеты, замеченные мною за два месяца работы в этой организации.

На собрание согнали всех с помощью доверенных дежурных, которые стерегли вход и выход, а также перенесли автобусную подвозку на три часа позже. Все мамы, которые должны брать малышей из детсада, обязаны были договориться заранее, но на собрании присутствовать. Ну прямо съезд партии какой-то!

В президиуме в актовом зале перед лицом сотни человек восседают директор в новом костюме, главбухша, как председатель профкома, приглашенные лица из краевого центра, двое то ли шефов, то ли подшефных. Все очень серьезно — в углах стоят флаги союзных республик, над головами председательствующих — массивный портрет Ленина.

К моему удивлению после приветственных лозунгов слово предоставляется мне, как молодому специалисту со свежим взглядом на работу предприятия. Ну еще бы! Мой взгляд свеж настолько, что им мало не покажется, и я сразу беру быка за рога.  Расслабившийся директор ждет дежурных фраз в обтекаемой форме, как обычно рапортуют докладчики , совсем не подумав, что , кроме меня, этот доклад никто и не читал.

Я коротко ознакомила с показателями предприятия, которые ни о чем не говорили равнодушным слушателям, и сразу перешла к просчетам руководства.

  - Самым большим тормозом роста производительности труда считаю низкую организацию производства. С утра все рабочие простаивают, пока их руководители цехов, кладовщики, начальники отделов заседают на ежедневных планерках в течение трех часов. Убытки за месяц , за год очень впечатляющие.  Если люди не могут спланировать свой рабочий день и нуждаются в ежедневных толчках в спину директорской руки, то надо или сменить подчиненных, или руководителя.

Я стою на кафедре и не вижу, как за моей спиной вставший со стула фиолетовый от злости директор хватает ртом воздух и не может сказать ни слова. Зато я вижу ошалевшие и заинтересованные лица остальных работников. Они, видимо, разделяют мои убеждения по кардинальной замене руководства, но больше всего ждут реакции директора, который слегка пришел в себя и не дождавшись моих новых предложений по выходу из ситуации, взревел, как взбешенный бык:

  - Вон отсюда!

Ну ничего себе! Я ведь только начала, и у меня есть еще несколько не менее радикальных предложений, а тут так невежливо меня гонят с трибуны!  Зал молчит — никаких аплодисментов, естественно,  - не одобряют, значит, мои рекомендации, как и шеф. Ну что же, если так просят, то могу и уйти, только кому доклад отдать-то? Протягиваю его директору, чем меняю его фиолетовое лицо на другой оттенок и бодренько ухожу, млея от счастья, что честно заработала преждевременный уход с собрания. Но моя потрясающая речь, видимо, была слишком убедительной, что собрание закрыли почти сразу.

   Моя начальница отдела снова пила валерьянку и проклинала себя за то, что не прочитала  доклад раньше, чем я его озвучила. Предрекавшая гонения на отдел старший экономист по труду сказала, что решила уйти на пенсию с завтрашнего дня, чтобы сберечь свое здоровье.

  На следующий день я пришла на работу в полной уверенности, что мне припасен сюрприз типа нового КГБэшника или внеплановой проверки из краевого Управления. Наша коллега в отделе действительно подала заявление на увольнение и решила две недели отработки просто присутствовать. Мадам начальница велела мне принять дела. С какой стати? Меня повышают в должности? Мне дают доплату?

Мадам выпала в осадок и обреченно сказала, что возьмет работу на себя.

  - Это самое неразумное решение, - осудила я ее благородный порыв. - Пока человек получает зарплату, он и должен выполнять свои обязанности. ("Стерва!" - прошипела старший экономист). Вы же, как начальник отдела, не должны быть завалены работой по уши, как  сейчас, а сидеть за чистым столом, как некоторые ваши подчиненные. Организуйте их работу так, чтобы у вас оставалось время на планерки, заседания, отчеты, беседы с краевым управлением. Почему вы помогаете юрисконсульту в свое рабочее время? Если много работы у нее, то добейтесь новой штатной единицы, а нет — пусть поменьше ходит в гости в разные отделы и не сваливает на вас свою работу.

Мы все не заметили, что секретарша директора не позвала в этот день нашу мадам на планерку. Испуганная начальница понеслась в приемную шефа и вскоре вернулась назад. Оказывается,он сказал, что планерки теперь будут проводиться два раза в неделю по полчаса-часу и только с начальниками служб. Ну значит, прочитал мой доклад все же.

В течение месяца мне посчастливилось не видеть  директора ни разу. Покладистая начальница договорилась, что меня переведут на должность ушедшей на пенсию с повышением зарплаты, но просила все же не мозолить глаза шефу.

А я уже нашла новое место, чтобы не заскучать. И это было исполнением моей мечты — преподавание. В техникуме преподаватель политэкономии давно собиралась на пенсию, но ее некем было заменить. Я готова выйти на работу сразу, как меня отпустят.

О-ппа! А как меня отпустят, с какой характеристикой? Все предприятия города и края зависят от директора базы с дефицитными материалами, вряд ли кто захочет с ним ссориться, если шеф даст мне свою особую характеристику.

Директор техникума предупредил, что ссориться он с моим начальником не станет и переманивать меня не будет. Если бы он знал, кого «переманивает» - думаю, мой директор готов приплатить, чтобы я ушла.

Выбираю время, когда мой шеф в хорошем расположении духа, по словам секретарши, и смело иду к нему в кабинет. Не дав ему ответить на приветствие,  быстро говорю, что пришла к нему, как к отцу родному, потому что всегда мечтала быть преподавателем, а сейчас открылась вакансия в техникуме, поэтому прошу отпустить меня туда переводом.

Видимо, ошалевший от счастья расставания со мной, директор вышел из-за стола, приобнял меня за плечи и прочувственно сказал, что всегда рад помочь  молодым, выбравшим свою дорогу.

И я ушла преподавать экономику и организацию производства, потому что пока передавала свои дела, в техникуме уволилась «экономичка», которую срочно надо было заменить.

Спустя год мои бывшие коллеги рассказывали мне, что наша мадам начальница после моего ухода перераспределила обязанности, нагрузив девчонок, отказала в помощи юрисконсульту и сидит почти за пустым столом. ("Это твоя школа," - пеняли они мне.)

Через несколько лет мне домой позвонил сам директор снабсбыта и предложил должность главного экономиста. Тронутая предложением, я отказалась, потому что уже работала заместителем директора по экономике.