Долгое будущее - 141

27 декабря

Алена легла, но все чего-то хныкала, а потом и вовсе расплакалась. Я села к ней. Она прижалась ко мне: «Папочка!» Я говорю: «Если ты его любишь и тоскуешь по нем, то пойди к нему. Обязательно. Завтра же. Так и скажи ему, что любишь и скучаешь о нем и понять не можешь, отчего он не приходит». Она не хотела сначала, плакала горько, но я долго говорила с ней, сказала, что если б она его не любила — нечего идти, а если любишь, то пойти надо и нельзя этого стыдиться и ждать, пока он сам придет. Много я ей говорила, она умная, глубокая девочка. На том и порешили, что она к нему пойдет сама. Бедная птичка. Она настолько умнее его, настолько добрее, выше, благороднее... Я ей сказала: «Если б ты пошла из-за того, что тебе сахар нужен или еще что-то, это было бы стыдно, а ты ведь пойдешь оттого, что его хочешь видеть, о нем тоскуешь. И пойди обязательно». Она его ужасно любит. Она говорит: «Я хочу, чтобы мы жили вместе: ты, я, папа и Ванюшечка. Это моя заветная мечта». Моя чудная, милая девочка...

Сосед наш женился через четыре дня после того, как первая жена съехала. Эта новая — очаровательна, и голос прелестный! Музыкальна, поет как птица. Я часто зову ее к себе — и она мне поет, а я плачу... На вид ей восемнадцать (но она старше), некрасивая, но живое, умное личико, талантливая девчонка. Я хочу помочь ей, она рождена артисткой и должна ею стать. Зина. Прелестно поет. Но желает стать художницей, в чем совсем бездарна... Вот как бывает на свете! Сюда приехал Утесов с оркестром — я собиралась ее к нему повести, чтобы она ему спела, но Зина ни за что. Желает стать художницей — и только!