Гора Курмановых 3

  Вообще же, отец никогда ничего не делал. Он не мог в руках держать ни вилы, ни  лопату.

       Однажды нужно было дать лошадям сена. Смотрим, отец берёт вилы, накладывает  большую кучу сена, ставит вилы в середину этой кучи и старается поднять всю эту кучу на вилы.

       Но когда стал класть вилы на плечо, в это время рожки вил нужно поворачивать  вверх, а он их повернул вниз – и тут же всё сено упало на пол, а он с пустыми вилами  пошел к лошадям. Он даже не почувствовал, что на вилах нет сена.

        Возвращается обратно и повторяет то же самое несколько раз. После этого бросает  вилы, берёт оберемок сена и кладёт в ясли лошадям. Этим самым он нас всех рассмешил до того, что мы не могли успокоиться с утра до вечера. 

       Ну, а что касается жатки – лобогрейки, - он пшеницу скирдовал колосок к колоску: сразу бери и вяжи сноп. Так же высевал пшеницу в решете, - только на отлично. Никто это не мог так делать, как он.

       Но постоянно жаловался на руки. Если он немного поработает, то ночами не спал от сильных нестерпимых болей. У него сильно болели руки в плечах. 

       Отец часто жаловался на своего родного отца. Он его очень часто избивал и бил  всё время по плечу правой руки за то, что отец не хотел креститься.

       Я описываю только истинную правду, как говорил мой отец. «Лучше плохая правда,  чем хорошая брехня». Еще говорил отец: «На брехне далеко не уедешь». Кто живёт по  правде, чести и совести, тому везде и всегда дорога открыта. И вход, и выход.

       Эти золотые слова моего отца я никогда не забуду.
Ещё мне хотелось бы немного описать, как наш отец отдавал своих дочерей замуж. Я  хорошо припоминаю: 1918 год. 
      
       Наша сестра София Григорьевна училась в школе села Кийма. Вдруг неожиданно она  появляется домой с малознакомыми людьми для отца и матери.

       Отец у нас был очень строгий. Спрашивает у Софии: «Что это за люди, София  Григорьевна?» - она отвечает – «Знакомьтесь, тятя. Это будет Ваш зять Павел Яковлевич,  а мой - муж, а это его мать, это сватовья, Вы их хорошо знаете».

       Мать и отец, как стояли, так и остолбенели. «Что это такое за неожиданное  приключение?» - вымолвил наконец отец. А мать не смогла выдержать накал своего сердца и сразу обрушилась, заявив: «Да это кто, Иванов? Сарайкины беднота, нищета хотят быть  нашими сватьями?!

       Этого не было и никогда не будет! Разводить нищету, позорить нашу породу?! Не  думайте и не мечтайте! Берите свой хлеб и соль и отчаливайте из нашего дома, пока не  поздно!» 

       В общем, мать категорически отказала. Затем выступил отец: Он говорил  спокойно: «Тут надо разобраться с очень важным и серьёзным делом. С огнём шутить   нельзя, - продолжал  он, - такой важный вопрос нужно обдумать и внимательно  разобраться».

       Как видите, наша мать оскорбила своего будущего зятя Павла Яковлевича, его мать  и сватов и так оскорбила, я бы сказал, от мозга до самых пяток. А отец, наш, наоборот,  начал расспрашивать у будущего зятя:

«Где и кем работаешь?» Павел Яковлевич Иванов начал объяснять: «Работаю  приказчиком в  Сельпо». Затем отец: «Где твой отец?» После этого отец кратко побеседовал с матерью  зятя.

        После этого, не затягивая, отец подозвал мою сестру Софию и спросил у  неё: «Любишь Павла?» - «Да, люблю», - ответила она. Тогда отец спросил у  Павла: «Любишь мою дочь Софию?» - «Да, люблю», - ответил он.
 
       «Так вот, дорогие детки, берите друг друга за руки и уходите в другую комнату, а мы за ваше здоровье и будущее счастье будем пить самогонку».