"Индо-пакистанский инцидент" - 1

«Индо-пакистанский инцидент»

На фото: А. Н. Косыгин приветствует Л. Шастри. Ташкент, январь 1966 года

Косыгин был способным дипломатом. С его именем связан и наш успех на Ташкентской встрече глав двух враждующих государств — Индии и Пакистана. Эти страны в 1965 году оказались на грани полномасштабной войны. Не вмешайся Советский Союз, она наверняка началась бы.

Надо сказать, что СССР, ориентируясь на союз с Индией, стремился сохранить хорошие отношения и с Пакистаном, дабы ограничить американо-пакистанское сближение. Дело в том, что Пакистан являлся членом СЕНТО — военно-политической группировки на Ближнем и Среднем Востоке, которую мы считали еще одним «агрессивным блоком, сколоченным США против Советского Союза». Правда, после очередного переворота в Ираке, нанесшего чувствительный удар по блоку СЕНТО, Пакистан стал переходить на более нейтральные или, по крайней мере, сбалансированные позиции. Особенно это проявилось при фельдмаршале Айюб Хане, ставшем в 1960 году президентом страны. Побывал он с визитом и в СССР, вел плодотворные переговоры. В итоге, продолжая развивать экономические связи с Индией, мы налаживали их и с Пакистаном. Вплоть до поставок вооружений. Таким образом, пакистанцы и индийцы во время своих постоянных вооруженных стычек использовали оружие одно и того же производства — советского. Многие офицеры Индии и Пакистана проходили обучение в военных учебных заведениях СССР.

Когда советско-пакистанские отношения улучшились, наше правительство предложило оказать «добрые услуги» двум враждующим государствам в целях урегулирования конфликта между ними путем переговоров. Именно Алексей Николаевич Косыгин стал инициатором миротворческой встречи в столице Узбекистана.

И вот в самом начале января 1966 года мы оказались в теплом солнечном Ташкенте. Косыгина сопровождали министр иностранных дел А. Громыко и министр обороны Р. Малиновский. Такой состав нашей делегации определялся тем, что на встречу в Ташкент приехали соответствующие министры Индии и Пакистана. Кстати, министром иностранных дел Пакистана тогда был Зульфикар Али Бхутто, впоследствии ставший президентом этого государства.

Главная трудность переговоров состояла в том, что лидеры Индии и Пакистана друг с другом не желали разговаривать. Лал Бахадур Шастри, премьер-министр Индии, напрочь отказывался встречаться с Айюб Ханом. При таких обстоятельствах о совещании не могло быть и речи. Вот и приходилось Косыгину в течение почти двух недель совершать челночные поездки между резиденциями Шастри и Айюб Хана, стараясь склонить их к примирению или хотя бы к тому, чтобы они сели за общий стол переговоров. Не буду вдаваться в подробности самих переговоров, но в том, что они вообще начались и успешно завершились, несомненно, заслуга Косыгина. Он буквально метался между двумя руководителями, всячески уговаривал, убеждал и в конце концов убедил.

Пока не были улажены основные политические разногласия, остальным министрам делать было нечего, особенно министрам обороны. Малиновский, помню, скучал. На завтраке, который устроил Шастри в честь советской делегации, нашего военачальника очень расстроил тот факт, что, согласно индийской традиции, не подали спиртного. Видимо, это отразилось на его лице, и большой знаток советских руководителей Трилоки Кауль, посол Индии, подмигнув Малиновскому, сделал знак одному из официантов. Тот подошел к маршалу, забрал его фужер, наполненный минеральной водой, и поставил другой, тоже с бесцветной жидкостью. Малиновский, отведав напитка, явно повеселел.

Громыко в ходе подготовки совещания не скучал — несколько раз встречался со своими коллегами — министрами иностранных дел. Но основные проблемы улаживал кочующий туда-сюда Косыгин.

Наконец главное дело, ради которого все собрались, увенчалось успехом: был составлен и подписан совместный документ — Ташкентская декларация. Случилось и то, что еще две недели назад казалось совершенно немыслимым: Айюб Хан и Лал Бахадур Шастри поужинали наедине… Это была подлинная победа советской дипломатии. И главную роль в ней сыграл Алексей Николаевич Косыгин.