Единственный путь на свободу

Часть III

 Глава I

Единственный путь на свободу

Лицемерие большевиков — Пожизненные узники — Побег студента Николаева — Провал других попыток

Группам иностранных рабочих, которые приезжают в Москву, Советское правительство дает понять, что само оно, конечно же, против существования Соловков и вполне согласно с ними в том, что Соловки заставляют усомниться в «гуманности» народной власти. «Но, — вопрошают советские руководители, — что же делать?» Контрреволюционеры не прекращают бороться с народной властью, отчего ГПУ в свою очередь настаивает на необходимости концлагерей, и при этом перекладывает всю ответственность на Совет Народных Комиссаров.

А между тем, Совет Народных Комиссаров совместно с ГПУ пожизненно заточает своих пленников на Соловки и в подобные им места. С осени 1924 года, по специальному приказу ГПУ (переданному на рассмотрение во ВЦИК и им утвержденному) каждый заключенный, отбывший срок свой на Соловках, направляется еще на три года на «вольное поселение» в Нарынский район, затем еще на три года в Печерский район, и в итоге получается двенадцать лет. Для тех, кто за это время каким-то образом ухитрился не умереть, припасена последняя «награда»— ссылка на вечное поселение в Восточную Сибирь.

Так что; в каком бы преступлении вас ни обвинили, как бы вы не вели себя на Соловках, вас никогда не освободят. Почти каждый из сосланных советскими властями обречен на гибель во время своих переездов из тюрьмы в тюрьму, из одного места насильственной ссылки в другое.

Ужасающая мысль о том, что осужден он пожизненно, что после Соловков его обрекут на новые страдания, отдадут его в лапы новому Ногтеву, новому Кириловскому, назначат ему новый паек, заставят его выполнять еще более тяжелую работу, бросят в «каменный мешок», сгноят в другой «Секирке», приводит несчастного узника к убеждению, что это бесконечное, беспросветное хождение по мукам должно быть раз и навсегда прервано при помощи бегства.

Но удачный побег с Соловков — это невероятное чудо, Ниспосланное судьбой благосклонной всего лишь к нескольким счастливчикам из десятков тысяч простых смертных.

В мою бытность на Соловках я слышал только об одном случае успешного бегства с острова, при чем, арестант бежал не за границу, а в глубь России. Это был студент — медик по фамилии Николаев (контрреволюционер). Каким-то образом ему удалось устроиться на службу в комендантскую контору и войти в доверие к чекистам, умело изобразив ненависть к контрреволюционерам. Он стал управляющим всеми делами лагеря, имел в своем распоряжении образцы официальных бумаг, а иногда даже без охраны выезжал в Кемь по вопросам конторы. Студент подделал все необходимые для него документы на вымышленное имя: бесплатный железнодорожный билет, удостоверение члена Компартии. Затем Николаев отправился в Кемь, якобы по служебным делам, и долго не возвращался. Много недель спустя мы получили письмо, в котором сообщалось, что Николаев находится в Москве, шлет нам горячий привет и желает наискорейшего выезда на юг.

Все прочие попытки бегства неизменно заканчивались поимкой беглецов и преданием их мучительной смерти. Так было с финном, пытавшимся бежать в марте 1925 года; так было с группой капитана Цхиртладзе.

Шестеро контрреволюционеров во главе с капитаном Цхиртладзе совершили побег из Соловецкого монастыря в лодке, захваченной после убийства часового.

Пять дней их носило по штормовому морю. Они безуспешно пытались пристать к берегу близ Кеми. У них не было ни сил, ни пищи для их поддержания, и несколько раз им приходила мысль совершить самоубийство (опрокинув лодку). Но в конце концов один из несчастных колумбов вдруг воскликнул: «Земля!». Они причалили к берегу и высадились поздней ночью. Беглецы были настолько слабы и истощены, что, разведя в лесу костер, в изнеможении рухнули на землю, забыв про осторожность. Там их и обнаружил соловецкий патруль. Чекисты швырнули в огонь ручные гранаты. Четверо из беглецов были убиты на месте, а двое (один из них капитан Цхиртладзе) захвачены. Капитану взрывом оторвало руку и покалечило обе ноги. Пленников отвезли в больницу, немного подлечили, а потом, после жестокой пытки расстреляли.

Только благодаря чуду, прямому Божьему помыслу, могло свершиться невозможное; и мы — я и четверо моих товарищей — уверовали в чудо и только о нем молили Бога. Он вел нас тридцать пять дней через Карельские болота и приграничные леса, а на тридцать шестой — вывел к Куусамо, в Финляндию.