Письмо к друзьям далеких лет - 1

УЛИЦА НАШЕГО ДЕТСТВА

Письмо к друзьям далеких лет

Это письмо я написал пять лет назад. Теперь «...иных уж нет, а те – далече...», но я решил ничего не менять: для меня ушедшие друзья – друзья навсегда.

Старый друг,

                  как прежде,

                                 как бывало,

Я к тебе,

             доверившись,

                                   иду.

Вл. Луговской

Дорогие бывшие мальчишки и девчонки!

Я обращаюсь к вам, жившим по соседству. Что может быть чище и добрее нашей дружбы тех лет? Она во многом помогла нам стать такими, какими мы знаем друг друга теперь.

Моя память сохранила вроде бы незначительные факты босоногого детства, в чем-то очень отличающегося от детства наших детей и внуков. Я написал «босоногого». Да! Мы можем с удовольствием вспомнить: по зеленой траве наших дворов еще можно было бегать босиком, не то, что нынче... Но, слава Богу, нынешнему поколению незнакомы те страхи, что терзали в детстве нас... Было и хорошее, было и плохое в нашей молодости, было что-то тяжелое и темное, но было и светлое, радостное. Не будем спорить, чего больше!..

Я решился на трудное дело – написать воспоминания. Расскажу, что помню. Мой рассказ – о прошлом, больше – для дня сегодняшнего. Мои раздумья – не о себе, а больше – о поколении.

На этот раз – мой рассказ о нас, о наших учителях и о школах. Если публикуются дневники, то они – как мгновенные фотографии своего времени – документальны. Я же дневников никогда не вел. Пишу воспоминания, глядя на события прошлого через линзы времени. Но известно, что световые лучи, пройдя через линзу, часто не сходятся в фокусе, дают расплывчатое, не резкое изображение. Линзы времени тоже рассеивают детали воспоминаний.

Потому зову друзей далеких лет в свидетели и помощники: в деталях я могу ошибаться, но дух времени сохранить постараюсь. А вы мне поможете!

Где-то я встретил слова из рукописи XVI века: «Отцы и братия, еже ся где худо описал, или переписал, или не дописал, чтите, исправляя Бога для, а не кляните».

Итак...

Инженер Вологодского паровозовагоноремонтного завода Валерий Трофимов! Ты немного старше меня. Помню, как ты складывал на столе в цепь вилки, ложки и ножи из маминого буфета, подключал к ним батарейку, и зажигалась лампочка карманного фонаря. Для меня это был первый в жизни урок физики... Потом мы вместе ходили в фотокружок Дома пионеров, которым руководил Коля Зернов – парень ненамного тебя старше. В сорок втором он ушел на фронт и погиб на Сталинградской переправе. А наука его пригодилась: я на всю жизнь подружился с фотоаппаратом.

Помню, как твоя мама, милейшая и добрейшая Нина Васильевна, никогда не ругавшая нас, угостила меня жареными почками. Мне так понравилось это блюдо, что я попросил мою маму «выучить» его.

После войны ты долго учился очно и заочно. Я помогал тебе чертить какие-то графики и чертежи, решать химические задачи, а потом мы с тобой пошли и купили себе наши первые в жизни модные фетровые шляпы... Теперь же я пользуюсь твоими советами опытного садовода.

Борис и Зина Лабичевы! Ваш дом был через дорогу. Вспоминаю, как шумно и незлобно бранила нас ваша мама, когда мы приходили с соседней бревнотаски грязные и оборванные. А папа тихо говорил: «Ты не шуми! Дай-ка я лучше зашью ему сандалию, а то еще дома попадет: матери-то одной, поди, трудно достается...».

А потом мы стали с Зиной коллегами-учителями, а ты, Борис, вырос до полковника практически «без отрыва от Вологды». Теперь и с тобой мы коллеги: оба преподаем в вузах.

Валентин Аруев! Ты был немного младше нас. Мы вместе играли в войну между штабелями толстых бревен на городском дровяном складе, что был неподалеку, вместе ловили рыбу Кто бы тогда мог подумать, что станешь ты известным радиожурналистом, отличником радиовещания и телевидения, почетным дорожником России!

Иннуся Семерикова! Тебя-то, малышку, в те годы мы и вовсе не замечали: пять лет – слишком большая разница в детском возрасте. А ты ухитрилась сделать детство профессией на всю жизнь: стала редактором детского телевидения.

Валерий Савельев, мы звали тебя Арик! Помнишь, как мы воевали «двор на двор»? Извини, если когда-то обидел! Теперь ты заслуженный работник культуры. Долго ты шел со своими духовыми оркестрами к этому званию и никуда не сворачивал с единожды выбранного пути. Музыкантом стал и твой сын.

Зодим Носков! Нас вместе с тобой начинали учить игре на скрипке. Меня выгнали очень скоро, а ты теперь концертмейстер в оркестре Санкт-Петербургской филармонии. С гастролями ты объездил весь мир, но я уверен, что никогда не забываешь ни своего родного дядю Леню, питерского часового мастера, ювелира и страстного любителя скрипки, ни первого блестящего педагога Илью Григорьевича Гинецинского, которого коллеги с уважением называли «северным Столярским» (Одесская школа талантливых скрипачей, основанная педагогом Столярским, и по сей день считается уникальной в истории искусства).

Не сомневаюсь, что ты хорошо помнишь первые дни войны в Вологде, когда мы хотели ловить шпионов и диверсантов, а нас послали разносить повестки в армию... Как же по-разному принимали эти повестки в домах: в одних встречали с радостью, в других – со слезами ... и таких было больше. Старые женщины, помнившие ужасы гражданской войны, рыдали в голос.

Генрих Калугин! И твоего отца-учителя поглотил молох тридцать седьмого, но ты не озлобился, сохранил на всю жизнь детскую доброту и искренность. Кажется, это мы с тобой морозной зимой 1943 года стояли в очереди за хлопковым маслом, которым «отоваривали» продуктовые карточки. Я поморозил тогда пальцы так, что и до сих пор они совершенно не терпят холода. Теперь ты кандидат технических наук, крупный специалист в своей области. А верность дружбе – все та же.