По заданию Мокроусова один из местных партизан, Дайерын-Айярлы Осман,[1] взялся договориться с контрабандистами. Вдвоём двинулись мы через лес к морю. Все побережье усиленно охранялось: белогвардейская контрразведка опасалась десанта. Пришли в деревню Туак, неподалёку от Судака. Узнали, что деревня окружена несколькими эскадронами белой кавалерии, а подпольный комитет арестован. Дайерын забеспокоился:
— Нам нужно уходить.
Перебрались в деревню Ускут. Только два дня назад отсюда ушёл карательный отряд. На глазах матерей были убиты их сыновья, не пожелавшие идти в армию барона Врангеля. Настроение у жителей было подавленное. Но едва крестьяне узнали, что мы свои, лица их посветлели. Нас хорошо покормили и пообещали помочь.
Здесь выяснилось, что, оказывается, враг знает о нашем десанте. Волны выбросили затопленный нами катер на берег. Потому-то белогвардейцы усиленно охраняли берег. Повсюду патрулировали кавалерийские части.
Айярлы договорился с контрабандистами, что они вывезут меня из Крыма. Но те соглашались плыть только в Трапезунд и заломили огромные деньги — тысячу царских рублей. Надо сказать, что и деникинские и врангелевские денежные знаки на юге никогда не котировались. Жители отдавали предпочтение привычным «катеринкам». Одна «катеринка» (100 рублей) стоила 300 тысяч деникинскими.
Чтобы добраться до цели, мне, следовательно, предстояло из Турции как-то переправиться на Кавказ. Маршрут удлинялся. Но делать было нечего.
Поздней ночью меня посадили в мешок из-под муки. Сколько я пробыл в нём — не помню. Показалось, что долго. Мучная пыль лезла в нос и рот. А ни чихать, ни кашлять нельзя. Нельзя и шевелиться. Наконец я почувствовал: кто-то поднял мешок и понёс.
Это Дайерын-Айярлы взвалил мешок на плечи и отнёс его на лайбу.
На рассвете судёнышко вышло в открытое море. И вскоре услышал я:
— Давай сюда большевика, хочу посмотреть на него. Мешок развязали. Я вылез. Весь в муке, да и ростом невеликий, я разочаровал капитана:
— Сказали, ты большевик, а ты вон какой…— засмеялся владелец судёнышка. — Давай тысячу рублей.
Когда я отсчитывал деньги, он заметил, что у меня осталось ещё много денег (мне дали с собой три тысячи).
Отошёл я в сторону, сел на мешок. Слышу, главарь говорит своим, что надо бы выбросить меня ночью за борт и забрать остальные деньги. Я понимал по-татарски. Но, конечно, виду не подал. При мне были два револьвера, решил без боя не сдаваться. Несмотря на сильную усталость, всю ночь провёл без сна.
Свободное копирование
