Как это было - 2

  Среди этой сотни был Владимир Артурович Денкс. Военный моряк в отставке (служил и при царе, и при Советах), владелец водяной мельницы в Порховской области (в советское время - арендатор-поневоле бывшего собственного имущества, как вам вообще такой оборот?). Никакого суда не было, да и не предполагалось. НКВД-шники расстреливали по спискам: "бывшие люди" (этот безумный неологизм позже даже вошёл в словари), немцы, эстонцы, лютеране, буддисты - да кто угодно, лишь хоть немного выделяющийся на казарменном фоне социализма. Всего на Левашовской пустоши под Питером (бывший спецобъект НКВД для тайных захоронений) покоятся более 45 тысяч бессудно казнённых, и это только официально. Так, вместе с Владимиром Артуровичем (номер 38 в списке казнённых), там были расстреляны этапированные с ним из Пскова эстонцы Карл Петрович Каурсон (р. 1882, беспартийный, женат, не судим, "высказывал пораженческие настроения и восхвалял фашистскую Германию" - это было всего за два года до того, как Сталин подружился с Гитлером и пил за его здоровье) и Людвиг Иоганнович Сикк (р. 1866, бывший кулак, "укрывал у себя на квартире в 1935 г. эстонского разведчика" и прочий бред). Так, сын полного тёзки В.А., Константин Владимирович Денкс, музыкант и душа компании, с огромным трудом вырвался из лагеря - на фронт (!), и, уцелев, демобилизовался и спрятался на Урале, где и дожил до нового приступа мракобесия, когда «саксофон приравняли к ножу» - и он в жизни больше не взял в руки инструмента.…  Так же погиб мельник и бывший царский солдат Николай Артурович Денкс - потому что «применял наёмную рабсилу» (т.е. просто хорошо и много работал!), а другие наши родственники были лишены прав, раскулачены и/или высланы.

Никакими врагами они, разумеется, никогда не были. Чекисты, чтобы «доказать свою полезность» (Дзержинский) просто убивали свой народ, вот так, прямо по спискам.  Уничтожению подлежали ВСЕ, кто хоть как-то отличался: позволял себе иметь собственное мнение, был излишне образован, независим, знал иностранные языки - список это столь же длинен, сколь и печален.