Этот странный-престранный Олег Синельников

В избе Марфы Шабалиной появился еще один жилец...
 Как взрослый домовитый мужичок , обошел степенно все комнаты , рассмотрел фотографии , веером рассыпанные по стенам , поздоровался со всеми за руку , вскидывая перед тем руку к пилотке. А тете Марфе Шабалиной представился - с Ванюшкой он познакомился в госпитале!
 - Рядовой Синельников!
 - Звать-то... Олежкой? - поинтересовалась Марфа Петровна.
 Синельников строго поправил:
 - Олегом!
 - Олегом так Олегом , - не стала спорить тетя Марфа , - ну как тебе наши палаты деревянные показались?
 - Крепкий домина , - похвалил Синельников , - и подвал у вас добрый. Если в подвале пробить отверстия и установить пулеметы , то хороший бы дот вышел... Обзорность подходящая...
 Марфа Петровна переглянулась с матерью. Вздохнули.
 - Хватит, сыночек , о войне говорить... Перво-наперво тебе поправиться надо , жирку нагулять. А то, глядишься , господи прости , форменным шкелетом... С какого классу-то воевать ушел?
 В третий перевели..И и не перевели еще!? У Максима спросите лучше или у Каны, - поморщился Олег. Сравнение со 'шкелетом' ему явно не понравилось.
 - Ну вот , с сентября в школу пойдешь.
 Лицо Олега с обожженными бровями выразило такое удивление , будто услыхал он что-то невероятное.
 - Я задерживаться в тылу не собираюсь. Вот только с ногой разделаюсь.
 - Ладно , ладно , - примирительно вздохнула тетя Марфа и хотела погладить Олега поголове , но тот отшатнулся.
 - Отвык , совсем отвык ребенок от ласки , - вздохнула мать , - раньше на его долю тоже не много приходилось , а сейчас!..
 - Отвык , - подтвердила Марфа Петровна, - ох , сколько еще времени потребуется , чтобы отошел малец...
 Но Олег отвык не только от ласки , он вообще отвык от нормальных человеческих отношений. Это был совсем не тот сегежский Синельников, которого я хорошо знал. И разговоры он вел сейчас не совсем понятные. А на меня , своего лучшего друга , поглядывал с нисхождением , словно жалея меня. И обстоятельные разговоры 'за жизнь' предпочитал вести с ранеными , когда приходил в госпиталь на перевязку.
 Уж там-то он наговаривался вволю! Уж там-то он отводил душу! А когда ему попадались 'земляки', а земляками он называл тех , кто воевал с ним на сталинградской земле , то разговорам не было конца.
 Странно было смотреть , как старый усатый солдат и желторотый мальчишка , совершенно не принимая во внимание возраст , доказывают один другому;
 - Если бы Дядюшенко со своим танком окопался у Большой Россошки , а не лез бы нарожон... Если бы бронебойщики засели в церкви , у которой стены - во какой толщины! - если бы рота автоматчиков вовремя подоспела , то фашисты бы кукиш выкусили , а не взяли Россошку! -распалялся Олег Синельников.
 - Но двадцать семь фашистских танков - один к одному! - уложили же под Котлубанью! - возражал усатый.
 - Уложили-то уложили , а остальные же прорвались к Сталинграду!
 - Прорвались. Но - допрыгались!
 - Допрыгались , - смягчался Олег , - только без нашего присутствия.
 - Без нашего , - вздыхал усатый...
 Наговорившись вволю , старый и малый закручивали 'козьи ножки' , и сизый махорочный дым обволакивал и х, как дымовая завеса поле сражения.
 Поначалу 'новый' Олег Синельников мне здорово нравился. Еще бы! Не многие из мальчишек могут похвастаться , что смотрели в лицо настоящей смерти , что стреляли из настоящего оружия по настоящему врагу?! Но потом поведение Олега стало раздражать: ну и что с того , что воевал? Не его заслуга! Просто повезло человеку , вот и все. Доведись мне , и я бы воевал не хуже его , и даже ранить меня могли посильнее... Однажды высказал ему все-все, что думаю о нем ,сегодняшнем! А он посмотрел на меня , как на тыловую крысу , юторая только и делает , что грызет хлеб и распевает песенки , от которых Гитлеру с Геббельсом ни жарко , ни холодно.
 Честное слово , если б не его нога , если б не сшитое из лоскутков ухо , если бы не сгоревшие брови , которые при нас начали расти , давно бы схлопотал! Однажды я даже Ване Шабалину высказал свои мысли , но тот меня не поддержал.
 - Как ты можешь думать так , Максимушка! Олег Синельников... это такой человек... такой человек...
 Понял; Синельников - любовь Шабалина и он просто не способен заметить высокомерный тон Олега...
 Да это раскол в моем стане! Шатается единоличная власть над Каной и Ваней. А вор в законе Андрюха Микешин учил меня когда-то: 'за власть надо бороться , тому учит нас история и зона!'
 А Олег Синельников словно испытывал мое терпение. Выступления по детсадам прекратились , да и по госпиталям - тоже. Синельников как бы мимоходом , заявил: пока на полях сражений льется кровь , пока Родина в опасности , просто непатриотично развлекаться танцульками и преступно отвлекать других от дум о войне.
 Такова была категорическая точка зрения рядового Олега Синельникова , понятая и принятая Ваней и Каной. Назревал крупный разговор...
 Я 'прижал' его в 'темном углу'. Темным углом оказалась скамейка в госпитальном саду , на которой Олег Синельников отдыхал после перевязки.
 - Как нога? - как бы между прочим спросил я , отлично зная , что она еще не зажила. Но надо с чего-то начинать серьезный разговор!
 - В норме. Такие перевязки вполне можно делать в полевых условиях.
 Синельников тяжело вздохнул , достал фронтовой кисет с вышитой надписью: 'Дорогому бойцу от пионеров Заозерсюго детского дома' , умело сотворил самокрутку , прикурил , предложил мне:
 - Валяй , подыми! Самосад с буркуном! Ядовитый, змей... А Черчилль сигары курит. Я тоже пробовал , но докурить до конца - мочи не хватает.
 - Си-га-ры! Эко хватил! Ты по магазинам ходил? Где они есть , эти сигары! В продаже я их никогда не видел.
 - И я не видел в магазине. Мы у немцев ящик с кубинскими сигарами отбили... Мне еще мочку уха тогда оторвало гранатным осколком... Во были сигары! С мою руку толщиной!.. Так будешь курить?..
 Беру осторожно щепотку табака , кое-как сворачиваю цигарку , прикуриваю и... задыхась от первой же затяжки - никак не могу привыкнуть! Смахнув слезы , украдкой наблюдаю за Синельниковым: 'Не смеется ли?' Но Олег не смеялся. Докурил самокрутку , поплевал на нее , чтобы попусту не дымила , сказал веско:
 - Не можешь - не кури! Зазорного в этом ничего нет. Так говорил мой командир Рубен Ибаррури.
 - Ибаррури!? Тот самый!?
 - Что значит тот самый? Рубен Руис Ибаррури командует пулеметной ротой 35-й гвардейской дивизии.
 - Командовал , Олег.
 Обожженные брови Синельникова полезли кверху.
 - Врешь! Откуда знаешь?
 - По радио передавали.
 - Сам слышал?
 - Сам. Ему присвоили звание Героя Советского Союза.
 Синельников сдернул с головы шапку-ушанку.
 - Может - ошибка?.. На войне все бывает. Меня вот тоже когда несли на носилках ,говорили 'скончался малый!' А меня только контузило. Очухался , тогда в тыл хотели отвезти.
 Чорта лысого! Меня и в тыл! Сбежал. А когда на Мамаевом кургане тряхнуло , враз взрывной волной за линию фронта выбросило! К вам , на Урал!.. Так вот , Рубен Ибаррури говори л, человек должен делать только то , что хочется ему!
 А то, что ему не хочется - делать только в силу особых обстоятельств. У меня сейчас особые обстоятельства - нога , а у тебя какие могут быть особые обстоятельства для курения - немцы левый фланг прорвали! ?
 На его речи стараюсь не обращать внимания , - хотя и чувствую печенками его правду насчет курения! - но для поднятия авторитета сам себе дал наказ: научиться курить не хуже самого Олега. Откашливаюсь и задаю вопрос , вроде бы, невинный:
 - На фронт, Олег, не собираешься?
 Не невинный это вопрос , а явно провокационный. Знаю , Олег успел надоесть в военкомате , требуя отправки в свою пулеметную роту.
 Правда , он не знал , где после Сталинграда находится его гвардейская дивизия , но считал - найти не проблема. В военкомате сказали , чтобы выбросил из головы такие мысли и что его личный фронт - учеба в школе. Военные люди думали точно та же , как и невоеннообязанная тетя Марфа. Но Олег думал иначе: 'Вот только подлечусь немного... Нет такого права , держать в тылу здорового фронтовика!'
 - Я на фронт всегда собираюсь , - ответил Олег.
 - Ну , ну , собирайся. А пока , давай попрощаемся , - притворно вздохнул я.
 - Что так? Уезжаешь срочно в пионерлагерь? Надо , конечно , и тебе жирку поднабрать... Это насмешка чистых кровей; я хоть и не был здоровяк , но если кому и требовалось 'нагулять жирку', так это ему. Но на его ехидство - ноль внимания , фунт презрения.
 - Еду на фронт, Олег.
 - На какой фронт!?
 - Действующий.
 - Как на фронт?! - Олег даже со скамейки вскочил , только сейчас до него дошел смысл сказанного
 - Кто тебя отпустит?
 - Не маленький... Сяду в поезд и... ту-ту... поехал....
 Кто-кто , а Синельников знал , я на это способен. Бегал. И неоднократно.
 - А где сейчас фронт? - строго посмотрел на меня Синельников.
 - Войска 1-го Украинского фронта освободили Киев... Нам политинформации каждый день читают и по радио вещают.
 - Значит, едешь?..
 Честно говоря , пришло мне в голову только сейча с, хотя о побеге на фронт думал давно. Но не решался: маму все-таки жалко. Но за материнскую юбку держатся маменькины сынки и трусливые зайцы.
 - Лично теб е, Олег , спешить некуда , ты свое отвоевал , а мне надо торопиться. Возьмет война и завтра окончится , что тогда делать? Как в глаза людям смотреть? - у меня появились интонации тети Марфы.
 - Это я-то отвоевался?! - смотрит грозно.
 На всякий случай отхожу в сторону. Кто его знает , каким будет следующий шаг - после ранения и контузии Олег стал , как мне казалось , совершенно неуправляемым. Но голос Синельникова неожиданно меняется: жалобным стал , просящим:
 - Максим , мы с тобой старые друзья. Максим , возьми с собою...
 Вот-те раз и прямо в гпаз! Меня об этом просит. Меня, необученного-необстрелянного! Сразу смягчаюсь , даже стыдно становится , что подразниваю старого испытанного друга.
 - У тебя же... нога , Олежек... Тебе двигаться тяжело.
 - По этому и прошу. Если б не нога , давно укатил. Поедем вместе , Максим , а?
 Это - мысль! Куда я один поеду? Конечно, поезд довезет , но все же... Олег - солдат опытный , и хочешь не хочешь , нужно себе в этом признаться. Да и военную обстановку знает лучше меня. Но, в то же время , я жизнь лучше знаю , пообтерся за годы войны. Знаю , как добывается кусок хлеба...
 Эти соображения в считанные секунды промелькнули в сознании.
 - Ивана возьмем? Втроем веселее будех
 - Возьмем , - согласился Синельников , - на передовую не пустят - создадим партизанский отряд.
 - А командиром кто будет , Олег? Командовать отрядом?
 Синельников вздохнул.
 - Командира пришлют из центра. У командира должно быть образование не меньше чем восемь классов. Или , в крайнем случае, семь. Он по специальным картам должен понимать. А у меня - два! У тебя , Максим, - три!..
 - Это хорошо , что из центра. Командир из центра - совсем неплохо. А я то думал , Олег сам захочет командовать отрядом...
 - По-рукам?!
 - По-рукам-ногам!..
 
 Все обговорено , откладывать на теплое время года , нет смысла. Заснеженным ноябрьским днем Олег Синельников, Иван Шабалин и я , товарным поездом , прячась в вагоне с пилолесом , выехали в направлении Свердловска. Кане Жабрун оставили записки , чтобы та через три дня передала родителям.
 Иван писал маме - Марфе Петровне:
 'Мамочка , родимая моя и бесценная! Я отыщу отца на фронте , и мы , когда разобьем фашистов , когда искореним гитлеровскую чуму с корнем , вместе со своими товарищами по оружию возвернемся домой!
 Краски , прошу тебя , мамочка , не выбрасывай. Кисти - залей водой. А когда вода начнет высыхать , снова долей воды...'
 Я написал:
 'Мама! Уехали воевать. Нас не ищите. Встретимся после победы над проклятыми фашистами. Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будем за нами!'
 Что-что , но боевые лозунги знал наизусть. Как, впрочем , и Ваня Шабалин , написавший их на холсте и бумаге целую кучу.
 Олег Синельников оставил записку тете Клаве Жабрун:
 'Тетя Клавдия! Приметы вашей младшей дочери Аллы запомнил: девочка имеет на плече две точечки-родинки , а также имеется в наличии скошенный левый глаз. Даю торжественное обязательство , в самое ближайшее время отыскать ее и вернуть в собственные руки родителя...'
 И он искал Аллочку. Искал долго и упорно. Но разве отыщешь кроху , затяную водоворотом войны!? Это , пожалуй , единственный случай , когда Олег не сдержал своего обещания.