Нашествие. 1914 год - 148

Пятница, 6 ноября 1914 г.

 Утром приезжаю в Бордо. Министры ожидают меня на перроне. Не успел я стряхнуть с себя дорожную пыль, как уже председательствую в совете министров. Несмотря на возражения некоторых членов кабинета, а именно Бриана и Рибо, к которым присоединяюсь я, правительство утверждает назначение Кайо, уже решенное в принципе. Кайо едет в Бразилию для изучения вопросов об океанском кабеле и о наших торговых сношениях с Бразилией. Как ни важны эти вопросы, никто не может серьезно поверить, что это назначение надолго удовлетворит жажду деятельности и честолюбие Кайо.

 Я докладываю совету министров о своей поездке к армиям и, со своей стороны, прошу министров поставить меня в известность о том, что произошло во время моего отсутствия. [337] Важные сведения имеет для меня главным образом Делькассе. Турция сбросила маску. Как видно, она намерена открыть военные действия против Египта; Кроме того, 29 октября два турецких миноносца проникли в одесский порт, пустили ко дну одну русскую канонерку и стреляли во французский пакетбот "Португалия"[1]. Согласно сообщению Мориса Бомпара, это нападение является делом рук немецких офицеров и матросов[2]. Три посла союзных держав в Турции находили целесообразным объявить Порте, что, если она не уволит немедленно иностранных военных и матросов, она этим самым возложит на себя ответственность за совершенный ими акт войны. Делькассе в согласии с Лондоном одобрил этот демарш наших представителей. Но Сазонов, не согласовав своего шага с нами, уже предписал своему послу потребовать свои паспорта. Затем он предложил вручить Порте коллективную ноту, более сухую, чем нота послов, с требованием отослать в двадцать четыре часа немецкую миссию. Правду сказать, Великий Визирь не знал о проектах немцев, но Энвер-паше они были известны[3]. Такие же атаки немцев, произведенные под турецким флагом, повторились в Феодосии и Севастополе. Это было завершением всех интриг Вильгельма II в Константинополе со времени отправки миссии Лимана фон Сандерса. Впрочем, русское правительство с большим хладнокровием относится к тем осложнениям, которые должны последовать в результате этого. "Ни один солдат, -- сказал Сазонов Палеологу, -- не будет снят с европейского фронта. Прежде всего необходимо победить Германию, ее поражение повлечет за собой гибель Турции. Поэтому Россия сведет к минимуму свою оборону против турецкой армии". Вечером 30 октября состоялось под председательством Великого Визиря заседание верховного совета турецкого правительства и комитета "Единение и прогресс". Оно единогласно высказалось за сохранение [338] мира с державами Тройственного согласия и постановило вручить русскому послу ноту с предложением уладить инциденты на Черном море полюбовно или с помощью третейского суда. Джавид бей был послан к трем послам, чтобы подготовить пути к соглашению. Бомпар ответил, что оно невозможно, покуда немецкие военные и морские силы будут оставлены в Турции. Джавид бей должен был признать невозможность добиться удаления их или, во всяком случае, бессилие турецкого правительства декретировать это удаление, особенно же осуществить его[4]. Три посла потребовали у Великого Визиря свои паспорта.

 Несмотря на этот разрыв с Турцией, сэр Эдуард Грей считает, что нейтралитет Болгарии остается надежным. Во-первых, болгарское правительство обещало Панафье и русскому посланнику, что оно не воспользуется случаем для вступления в войну[5]; во-вторых, оно понимает, что, выйдя из нейтралитета, оно вызовет против себя выступление Румынии. Но если английское министерство иностранных дел остается еще спокойным относительно Болгарии, оно уже отнюдь не считает нужным щадить Высокую Порту. Последняя обречена в глазах Англии, она не может более быть стражем проливов[6].

 Теперь, когда Великобритания должна оказаться официально в войне с Турцией, она намерена провозгласить свой протекторат над Египтом и низложить хедива, позиция которого становится все более двусмысленной. Лондонский кабинет уведомил нас о своих намерениях. За наше согласие мы требуем от него, в свою очередь, признать наш протекторат в Марокко. Несмотря на наше соглашение от 8 апреля 1904 г., Англия еще с 1912 г. не признала этот протекторат, так как связывала это признание с окончательным разрешением танжерского вопроса. Но теперь она с готовностью обещает признать наш протекторат, если Англия установит свой протекторат в Египте[7]. [339]

 Клобуковский телеграфирует из Гавра[8]: "Де Броквилль, с которым я беседовал сегодня утром, подтверждает мне то глубокое и благоприятное впечатление, которое произвел в бельгийской главной квартире визит президента республики королю и королеве". Этот визит был для меня обязателен во всех отношениях, и если я о чем-либо сожалею, то только о том, что он так долго откладывался. Необходимо было, чтобы я перед лицом всего мира сказал королю, что Франция связывает свою судьбу с судьбой Бельгии.

 Великий Князь Николай Николаевич телеграфирует сегодня генералу Жоффру[9]: "Развивая наши успехи на Висле, наши войска одержали полную победу. Австрийцы бегут в беспорядке по всей линии фронта в Галиции. Таким образом, тот стратегический маневр, на который я вам указывал в начале его исполнения, счастливо закончен и, бесспорно, увенчался самым важным успехом, достигнутым нами с начала войны. Желаю и твердо надеюсь, что наша общая задача будет быстро и полностью разрешена, убежден, что окончательная победа будет на стороне союзников".