04.08.1914
Париж, Франция, Франция
Нашествие. 1914 год
Глава первая
Окончание мобилизации, начало концентрации войск. -- План XVII. -- Вторжение немцев в Бельгию. -- Льеж взывает о помощи. -- Объявление нейтралитета. -- Визиты Жоржа Клемансо. -- Американский демарш. -- Французы в Эльзасе. -- Выжидательная позиция Италии. Помощь Японии. -- Немцы на наших восточных окраинах.
Живительный сон перенес меня на несколько часов в мир, в котором ничего не известно о катастрофе, разразившейся над Европой. На рассвете меня разбудили щебетанье птиц и веселые лучи солнца. Мне пришлось сделать усилие над собой, чтобы вернуться к сознанию действительности. Неужели вправду нам объявлена война? Война. Сорок четыре года назад она во всем своем ужасе предстала предо мною и вселила страх в душу лотарингского мальчика. Моя родина не только испытала ужасы неприятельского нашествия в 1870 г. После заключения Франкфуртского мира она подверглась длительной оккупации, и мои первые гимназические воспоминания были омрачены зрелищем солдат в остроконечных касках. Население, среди которого я вырос, осталось под гнетущим впечатлением этих кошмарных лет. Но как оно ни страдало при виде Франции, от которой оторвали часть ее тела, оно никогда не стремилось к тому, чтобы в один прекрасный день страна добилась реванша силой оружия, оно понимало всю рискованность этого и знало, что ему пришлось бы расплачиваться больше, чем другим провинциям. Тот же инстинкт безопасности, быть может, менее сильный вдали границы, но в той или иной мере сохранившийся во всей стране, внушал такую же мудрую осторожность почти всему французскому народу. Если союз с Россией с самого начала был благосклонно встречен общественным мнением в [9] целом, то потому, что в нем видели постоянную гарантию от провокаций и угроз его зазнавшегося предшественника -- Тройственного союза. В свою очередь тройственное согласие стало популярным во Франции только потому, что мы видели в нем еще более действенную гарантию от растущей опасности. И тем не менее, несмотря на сорок четыре года осторожной и предусмотрительной политики, на нас обрушилось несчастье, которое мы всеми силами пытались предотвратить. Возможно ли это? И что готовит нам судьба?
Я не могу отогнать от себя серьезных опасений. Несомненно, наша дипломатическая ситуация теперь лучше, чем была когда-либо. Несмотря на весьма различный политический режим, Франция и Россия привыкли согласовывать свои дипломатические действия, причем ложных шагов было сделано их дипломатией немного. Ни различие национального темперамента, ни различие конституции, ни очень частые случаи оппозиции со стороны известных традиционных интересов, ни плохое настроение некоторых русских дипломатов не причинили ущерба союзу и не охладили его. Наше сердечное согласие с Англией с 1904 г. мало-помалу расширилось до рассмотрения всех международных проблем, и теперь мы уверены, что после первоначальных колебаний и медлительности Англия придет нам на помощь на суше и на море, на помощь Бельгии и нам.
Но не является ли военная подготовка Германии гораздо лучшей, чем наша? Закон о трехлетней военной службе, предложенный Брианом и принятый при министерстве Барту, в известной мере улучшил наше положение, однако он далеко не совершил еще все свое действие. Кроме того, на какой высоте стоит наше военное снаряжение в сравнении со снаряжением наших соседей? К несчастью, критика, с которой выступили в сенате Клемансо и Шарль Эмбер, не совсем лишена основания : у нас мало тяжелой артиллерии, реорганизация нашего военного оборудования задержалась, потому что палаты затянули вотирование займа и чрезвычайных кредитов, которых правительство требовало в согласии со мной. У нас есть четыре тысячи полевых орудий, этих прекрасных 75-миллиметровых орудий, которые недавно [10] выдержали испытание на Балканах, но у них тот недостаток, что они стреляют только по прямой траектории -- они не могут подобно германским гаубицам, стрелять по закрытым целям навесным огнем, брать цель по кривой линии и обстреливать территорию, оставшуюся вне пределов видимости для обслуживающего персонала. С другой стороны, у нас только триста тяжелых орудий с конной упряжкой, с которыми я познакомился на маневрах 1912 и 1913 гг. Наше производство было сначала форсировано, но потом оно замедлилось за недостатком кредитов. Напротив, немцы, по имеющимся данным, располагают пятью тысячами орудий 77-миллиметрового калибра, полутора тысячами легких гаубиц, двумя тысячами тяжелых гаубиц, дальнобойными орудиями и мортирами различного образца. Конечно, этот громадный материал должен обслуживать два различных театра военных действий -- Францию и Россию; однако, несмотря на необходимость такого раздела материала, превосходство Германии в области тяжелой артиллерии остается для нас крайне тревожным моментом. Правда, мы можем взять хорошие осадные орудия в крепостях, которым, по всей видимости, не угрожает опасность, а так как наше побережье по Ла-Маншу и наше океанское побережье защищены британским флотом, мы можем также черпать из наших морских батарей. Но даже если принять все это во внимание, мы, несомненно, не будем в состоянии двинуть против неприятеля столько орудий и снаряжения, сколько он пустил в ход против нас.
В какой мере достоинство нашего основного состава и квалификация нашего солдатского материала смогут поправить и возместить недостаточность нашего вооружения? Военный министр Мессими объявил в совете министров, что он полон веры, но затем, охваченный волнением, вдруг остановился, закрыл лицо руками и зарыдал. Он тотчас овладел собой и повторил, что победа несомненна. Генеральный штаб со своей стороны выступает перед нами самым уверенным образом. Но кто из нас знает в настоящий момент затаенные мысли своего ближайшего соседа? Если я сам испытываю некоторые сомнения, могу ли я сам себе признаться в [11] них? А главное, позволю ли я, чтобы кто-нибудь другой догадывался о них? Я вынужден не проронить ни слова, не выдать себя ни едиными жестом, чтобы не рисковать ослабить столь высокий и гордый энтузиазм, с которым молодые французы идут навстречу смерти, а их родные стараются скрыть от них свою тревогу при прощании с ними. Но, если воля моя оптимистична, ум мой бывает моментами несколько менее оптимистичен, и не без тревоги я ожидаю первых сражений.
Я вспоминаю, что двадцать лет назад, чуть ли не в этот самый месяц и день, после состоявшегося в Берлине по инициативе Вильгельма II интернационального конгресса по вопросам труда и положения рабочих, Жюль Симон, вместе с Толеном и Бюрдо представлявший на конгрессе Францию, посвятил императору полную иллюзий статью, которая, впрочем, заканчивалась следующими правильными замечаниями: "Нам говорят теперь, что наша восстановленная армия стала непобедимой. При этом забывают, что немцы так же, как и мы, не сидели сложа руки и что теперь речь идет не о войне героической, а о войне научной. Слава, которая прежде завоевывалась храбростью, теперь завоевывается механизмами и количеством". И далее: "Я утверждаю, что каждый из обоих народов может быть разбит и погибнуть. Я даже боюсь победы, ибо победитель так же несомненно будет вовлечен в катастрофу, как и побежденный". Когда эти строки появились в 1894 г., я был министром финансов. Они меня очень поразили. Но как они стали близки к истине! С тех пор Германия стала одним сплошным и огромным военным заводом. В сравнении с ее усилиями мы работали весьма посредственно и с прохладцей. За нами наша храбрость и наше право. Но будет ли этого достаточно?
{1} Уверенность в выступлении Англии на стороне Франции основывалась на ряде соглашений, заключенных между французскими и английскими генеральными и морскими штабами и в известной степени одобренных английским правительством. Англо-французское соглашение от 8 апреля 1904 г. не являлось формальным военным или политическим союзом, а только регулировало целый ряд важнейших спорных колониальных вопросов между обеими странами. Франция вслед за этим соглашением стала добиваться более тесных, а если это возможно, то и формальных союзных отношений с Англией. Хотя английское правительство во всех франко-германских столкновениях оказывало активную дипломатическую помощь Франции, оно, однако, не хотело связывать себе руки формальным союзным договором, так как оно все еще не потеряло надежды прийти к соглашению по основным противоречивым вопросам с Германией, в первую очередь по вопросу о взаимной задержке темпов военно-морского строительства. В феврале 1912 г. английское правительство послало со специальной миссией в Берлин военного министра лорда Хольдена для переговоров по этому вопросу. И лишь после того, как германское правительство в качестве платы за временную приостановку темпов морского строительства потребовало от английского правительства формального политического договора, согласно которому Англия должна была обязаться объявить нейтралитет в случае франко-германской войны, что и явилось причиной неудачи миссии лорда Хольдена, английское правительство согласилось войти в более тесный контакт с французским правительством на предмет совместных действий в будущей войне. В июле 1912 г. английское правительство [706] перевело из Средиземного моря (с острова Мальты) большую часть своей эскадры к берегам Англии, защита же морских путей в Средиземном море была поручена французскому флоту. Англия, в свою очередь, обязалась защищать французские северные берега от Германии в случае франко-германской войны. Это джентльменское соглашение обоих морских штабов было затем скреплено политическим соглашением. После длительных переговоров (с июля по 22-23 ноября 1912 г.) английский министр иностранных дел сэр Эдуард Грей и французский посол в Лондоне Поль Камбон облекли это соглашение в форму обмена письмами. 22 ноября 1912 г. Поль Камбон обратился к Эдуарду Грею со следующим письмом:
"За последние годы французские и британские морские военные эксперты время от времени совещались. Всегда предполагалось, что совещания не ограничивают свободу каждого правительства решить в любую минуту в будущем, должно ли оно или нет помочь другому военной силой. Мы согласились, что совещания экспертов не рассматриваются и не должны рассматриваться как обязательство, которое может побудить какое-либо из правительств к выступлению при обстоятельствах, которые еще не наступили и могут никогда не наступить. Так, например, расположение французского и английского флотов в настоящее время не основывается на обязательстве сотрудничать в войне.
Вы, однако, заметили, что в случае, если одно из правительств будет иметь серьезные основания ожидать не вызванного им нападения со стороны третьей державы, то будет важно знать, может ли оно в этом случае рассчитывать на вооруженную помощь другого.
Я согласен, что в случае, если одно из правительств будет иметь серьезные основания ожидать не вызванного им нападения со стороны третьей державы или какого-либо события, угрожающего общему миру, то оно должно обсудить немедленно с другим, будут ли оба правительства действовать вместе для предупреждения нападения и для сохранения мира, и если так, то какие меры готовы они совместно принять. Если меры включают военное выступление, то должны [707] быть немедленно приняты во внимание планы генеральных штабов, и правительство тогда решит, в какой мере они будут приведены в действие".
{2} Закон о трехлетней службе во Франции, принятый палатой депутатов 19 июля и утвержденный сенатом 7 августа 1913 г., явился одним из целой серии военных законов, принятых в 1913-1914 гг. всеми крупными европейскими странами, начало которым положила Германия. После окончания балканских войн, которые изменили соотношения сил в Юго-Восточной Европе не в пользу центральных держав, германское правительство объявило в январе 1913 г. о введении нового военного закона об увеличении постоянной армии. Таким образом, Германия только в марте 1911 г. увеличила свою постоянную армию до 625 тысяч и в июне 1912 г. провела новые военные законы по усилению своих вооруженных сил, на что было ассигновано дополнительно 1100 миллионов марок. Новый германский закон, который был принят рейхстагом 3 июля 1913 г., сразу же увеличивал армию с 625 тысяч до 760 тысяч человек (с офицерами), а в октябре 1914 г. личный состав германской армии должен был достигнуть 820 тысяч человек.
Австро-Венгрия после увеличения в 1912 г. ежегодного контингента приема на военную службу с 103 тысяч до 150 тысяч человек выработала в 1913 г. новый закон, утвержденный в марте 1914 г., об увеличении ежегодного контингента до 200 тысяч человек.
В ответ на усиление германской армии французское правительство выработало проект усиления своей армии. Ввиду недостаточных контингентов французский генеральный штаб прибег к увеличению постоянного состава армии посредством [708] введения трехлетнего срока службы. Этот закон, отменивший закон 1905 г. о двухлетнем сроке службы, до и во время его обсуждения вызвал большое волнение в стране и расколол общественное мнение страны на два лагеря. Согласно этому закону, личный состав французской армии увеличивался до 750 тысяч человек (с офицерами).
{3} Разоблачения сенатора Эмбера. 13 июля 1914 г. во время обсуждения в сенате законопроекта об ассигновании дополнительных кредитов на военно-морские расходы для усиления национальной обороны докладчик, сенатор Эмбер, заявил, что, хотя введение трехлетнего срока службы и дало стране необходимое количество людей для обороны страны, однако необходимо еще очень много сделать для улучшения ее материальной организации. Опираясь на неоспоримые факты, он показал, что тяжелая артиллерия французской армии не находится на одной высоте с артиллерией германской армии, французской армии не хватает офицеров, положение с крепостной и полевой артиллерией не лучше, чем с тяжелой, французская гаубица не соответствует нынешним требованиям и хуже германской. Докладчик обвинил военное ведомство в неиспользовании промышленных возможностей страны, оно не идет навстречу комендантам крепостей, которые давно требуют замены изношенного и старого военного материала. Эмбер также выдвинул обвинение против французской военной промышленности, которая поставляет за границу военные материалы лучшего качества, чем французской армии. Французская армия не имеет достаточного количества пушечных снарядов и других материалов, ей не хватает 2 миллионов пар ботинок, армия не располагает достаточным техническим материалом для перехода рек Мозеля и Рейна, укрепления фортов между Тулем и Верденом не обновляясь с 1875 г. и могут оказать только незначительное сопротивление [709] агрессору. Докладчик подчеркнул пагубное воздействие, которое окажет на настроение народа падение этих фортов в начале войны.
Указывая на то, что германская граница прекрасно укреплена и что прежде, чем приблизиться к Метцу, необходимо преодолеть укрепленный пояс, простирающийся на 12 километров вокруг крепости, Эмбер подчеркнул, что утвержденные до сих пор парламентом средства были израсходованы напрасно, и сделал вывод, что страна принесет и на сей раз необходимые жертвы, что в первую очередь необходимо изменить организацию и образ мыслей руководителей армии.
Военный министр Мессими признал, что большинство фактов, приведенных Эмбером, правильны, и объяснил их частой сменой министров и малыми ассигнованиями. Клемансо в своем выступлении отметил, что он с 1870 г. не присутствовал на таком бурном заседании парламента, и потребовал у военного министра полного и удовлетворительного ответа на обвинения Эмбера. Иначе сенат не может разрешить новые кредиты. Парламент должен знать правду.
Разоблачения сенатора Эмбера произвели сильное впечатление во Франции и за границей. Жорес писал в "Юманите" по этому поводу: "Разве сенат не знал, что военное министерство работает по шаблону, без всякого предвидения событий? Разве недостаточно было скандала с трехлетним сроком службы, который должен был только прикрыть ошибки департаментов военного министерства, чтобы открыть сенату глаза? Разоблачения Эмбера подействовали на сенаторов, как взрыв бомбы. Дефицит одного миллиона, который в палате был официально признан, расстройство всей системы обороны, которая была раскрыта в сенате, -- вот как далеко завела реакционная военная и колониальная политика Франции..."
Газета "Radical" по этому же поводу писала: "В течение двух часов сенаторы с ужасом слушали страшную обвинительную речь, какую когда-либо произносили против генерального штаба. Никто сейчас не может больше отрицать, что только генеральный штаб несет ответственность за ошибки [710] и невероятные упущения, которые разоблачил сенатор Эмбер".
"Eclaire" писал: "Разоблачения сенатора Эмбера, усиленные вмешательством Клемансо, существенно способствовали ухудшению современного запутанного положения. Среди этого беспорядка президент республики завтра начинает свое путешествие в Россию".
16.09.2023 в 10:48
|
Свободное копирование
