Расплата - 1

Расплата

Здесь я должен внести коррективу. В этой истории действующим лицом была слабовольная женщина. Из этих двух людей заразила и знала, что можно заразить, женщина. Но так бывает чрезвычайно редко.

На самом деле, — сознательно заражать гонореей, например, — это печальная привилегия мужчины. Природа и здесь благосклоннее к сильной половине рода человеческого. Ибо скрыть истину и видеть себя неразоблаченным мужчине довольно легко. И только мужчине. Женщина, если это не проститутка, обычно заражает только по неведению. Надеюсь, вы не станете возражать после всего того, что я говорил о мужской и женской анатомии.

Обмануть жену, скрыв от нее заболевание венерической болезнью, повторяю, задача для мужа не очень сложная. Но я думаю, что и не легкая. Делает он это со стесненным сердцем, чувствуя себя злодеем с большой дороги. Это В тех случаях, когда он знает, на что идет. Такой ценой он сохраняет благополучие семейной связи.

За свою измену он расплачивается здоровьем ни в чем неповинного и близкого к тому же ему человека. Надо признаться, цена несколько высокая. Он знает смысл этой цены и сам. Ведь только «залеченные» добросовестно заблуждаются. Но В конечном счете ущерб падает на тех и других — добросовестных и недобросовестных мужей — одинаково — в виде вечно болеющей жены.

Недавно мне попалась книжка о ритме в природе. Есть закономерность прилива и отлива во всем, что живет и дышит, а может быть, и в мертвой природе.

Если бы я был редактором этой книги, я потребовал бы внести еще и главу о ритме в нарушении седьмой заповеди. Ибо и здесь есть определенная периодичность.

Но если мужская верность в массовом, так сказать, масштабе трещит по швам — иногда слабее, иногда громче, — это, в конце концов, не особенно важно. Хуже то, что в прямой связи с этим пришлось бы дать еще одну главу: о ритме в размахе заражений.

В известные моменты преступная, хотя и вынужденная ложь поднимается шквалом и заливает берега любви. Как правило, инфекционные наводнения происходят к концу лета, когда с вокзалов тянутся телеги с чемоданами и дачной мебелью. К исходу курортного сезона волна всплескивает высоко.

После перерыва в месяц-два люди встречаются вновь. Две половинки одного целого стремятся восстановить связь, разорванную дачным поездом.

Но вот что происходит перед этим слиянием. В приемных амбулаторий появляется сезонный гость. Главная масса их — трипперитики. Это — мужья. Они легко распознаются среди остальных. У них чрезвычайно растерянный вид.

Мы убиваем их не диагнозом, а сроком. Их вопрос стереотипен, словно они все члены какого-то тайного сообщества:

— А скоро можно вылечиться?

Ответ гальванизирует их всех одинаково. Если речь идет о гонорее, раздается один и тот же возглас:

— Как, почти два месяца?! Неужели?

Затем у них вырывается:

— Но моя жена приезжает через неделю.

И дальше:

— Доктор, я прошу вас, вылечите меня поскорее.

Они искренно страдают. Несчастье они переживают, как удар молнии, грозящей бедствием. О, может быть, представляя себе предстоящую встречу с женами, они в самом деле, холодеют от ужаса. «И разодрашася в сердце своем», в древней терминологии, между страхом заразить и страхом признаться.

Но то, что должно случиться, случается. Поезд свистит, останавливаясь у родного города.

Разлука имеет свои права. Диапазон желаний так возрастает, что опасность истерики, оскорблений, разрыва, словом, всех последствий признания, удесятеряется. Иногда, действительно, нужно быть героем, чтобы не испугаться.

Бет еще одно веское соображение, чисто мужское. Нет почти мужчины, который не изменял бы даже любимой женщине. Правило, согласно которому мужчина полигамичен, как будто незыблемо. Но с изменой женщины никакой мужчина не согласен примириться. На этот случай у него имеются тысячи доводов, в силу которых он считает себя правым. Хорошо это или плохо, не будем спорить. Но это так.

Болезнь меняет все. Разоблаченная, она выбивает из рук мужчины его оружие. Она дает женщине право мести, подкрепляемое еще необходимостью довольно длительного воздержания при бурлящем избытке сил и желаний, вздыбленных летним отдыхом.

Мужчина это прекрасно знает. И в нем пробуждается вся сила ревности. Она тоже требует сохранения тайны.

Словом, по тем или другим причинам к осени кривая заражений летит вверх.

Жены в своей безупречности должны помнит, что в заманчивости летних радостей, в дарах Воздуха мягкого и ласкающего, в нежных переливах неба, в волнующих просторах далей, в красоте гор, моря, леса, садов зачастую таится зерно опасного сюрприза. Сюрприза, который может ждать их дома.

А. Ф. Коши в книге «На жизненном пути» рассказывает такой случай. Один мещанин обвинялся в нанесении своей возлюбленной тяжелой раны в нижнюю часть живота. Удар был нанесен, когда она хотела ему отдаться. Прокурор, бывший высокого мнения о своем красноречии, пожелал оттенить злостность этого преступления и сказал, обращаясь к присяжным: «Вы только представьте себе, господа, всю ужасную картину злодеяния подсудимого; он пришел к любящей его женщине, сделал ей заманчивое предложение и, когда она доверчиво открыла свои объятия, он — вместо обещанного — вонзил ей острый нож».

У Кони это приведено, как пример комичного злоупотребления ораторским искусством.

Мне же этот отрывок обычно приходить в голову осенью на вокзалах, когда дачные поезда подходят к дебаркадеру, когда из вагонов и к вагонам бросаются лавины встречающих и приезжающих, и перрон наполняется людьми, сжимающими друг друга в объятиях.

Здесь аналогия вполне уместна, с той только разницей, что мещанин сел на скамью подсудимых, а героям этих свиданий все большею частью сходит благополучно.