Фехтование - превыше всего

 Фехтование - превыше всего

На фотографии:1961 год, Малаховка,спортивный лагерь. Фехтование превыше всего

В 7-м классе я занялся фехтованием. Дело было так. Я довольно часто болел, бронхитил, и вот в очередной раз сидел несколько дней дома, честно говоря, не особенно скучая по школе, так как много читал. И тут вдруг ко мне ворвались одноклассники. пребывающие в полном экстазе. На урок физкультуры пришел практикант из Инфиза эстонец Олеф Пирсалу и предложил поступить в секцию фехтования, которая была организована в нашем районном Доме пионеров (что был в доме-комоде у Покровских ворот). Экстаз ребят был вызван не столько возможностью фехтовать настоящим спортивным оружием (такое было только у генеральского сына Федьки Кизелова), а тем, что Олеф обязался в конце каждой тренировке показывать приемы самбо и даже джиу-джитсу. Практика весной закончилась, секция закрылась, но тех. кто хотел продолжать он отвез в "Спартак" (тогда на улицу Воровского).

 Доехали туда три человека, в том числе Толя Аринушкин и Витька Кац, но уже через полгода остался я один. У меня сразу пошло все очень неплохо. Главным тренером Спартака по фехтованию был великий Давид Душман (в миру Виктор Александрович), воспитавший много известных спортсменов, в том числе и знаменитую Валентину Сидорову, трехкратную чемпионку мира, золотую медалистку Олимпийских игр. Он углядел во мне что-то такое, что заставило его перевести меня с рапиры на шпагу. Первым моим тренером по шпаге был тогда еще совсем молодой Игорь Пыльнов. Сам он по специализации был саблистом. И наши старички-шпажисты из взрослой команды как-то иронично к нему относились. Игорь был сыном Григория Пыльнова, выдающегося советского спортсмена-борца из плеяды спортсменов, пополнивших в начале Великой Отечественной войны ряды Отдельной мотострелковой бригады особого назначения, действующую в тылу у немцев. В 1942 году Григорий Пыльнов погиб Игорю слава отца и помогала, но и мешала. Но как бы то ни было впоследствии Игорь Пыльнов стал Заслуженным тренером по фехтованию, воспитавшим несколько поколений сильных фехтовальщиков, в том числе и чемпионов мира Михаила Бурцева и Елену Нечаеву. Но тогда Игорь Пыльнов после Инфиза только начинал свою тренерскую карьеру.

 Какое-то время я совмещал занятия рапирой и шпагой. Но после нескольких фехтовальных шпажных уроков Пыльнов решил вывести меня в свет. В зале института физкультуры, куда он меня привел, на фехтовальной дорожке шли бои шпажистов на выбывание. С электрооборудованием тогда еще были проблемы. Катушек, которые позволяли спортсменам двигаться, не думая об электропроводке, в зале не было. Поэтому шнур, который подключал оружие шпажистов к аппарату, фиксировавшему уколы, приходилось все время поддергивать, чтобы он не запутал ноги. Дошла очередь и до меня. И тут к всеобщему недоумению я начал одерживать одну за другой победы. Пошел уже второй круг, а меня никак не могли выбить. Тут уже сам Игорь решил вмешаться и показать, кто в доме хозяин. Однако и он потерпел поражение, чему, конечно, я был безмерно рад.

В начале 60-х годов были электрофицированы бои на шпагах и рапирах, В сабле удары и уколы фиксировали на глазок. Но на юношеских соревнованиях не самой высокой категории по рапире применялись фиксаторы, которые заряжались красными чернилами разведенными на нашатырном спирте. После укола оставался красный след, который очень быстро выдыхался и терял яркость. Некоторые бойцы устраивали противникам настоящие пакости. Нарочно наносили недействительный укол в маску противника, чтобы брызги нашатыря попадали ему в лицо. Резь в глазах, слезы, конечно, же давали некоторое преимущество шкоднику. Как-то на соревнованиях один из бойцов был замечен за этим неспортивным занятием. Мне кто-то из ребят на него пожаловался, и я решил нахала проучить. Перед началом боя я хорошо промокнул в чернильнице фиксатор своей рапиры и, отдавая согласно ритуалу приветствие, резко махнул рапирой в его сторону. Он взвыл, я кинулся к нему, якобы извиниться, но вместо извинения процедил сквозь зубы, что если он уколет меня в маску, то надолго об этом пожалеет. Цель была достигнута. Больше провокаций с его стороны не наблюдалось.

В тот же год на всесоюзных юношеских соревнованиях "Спартака" я пробился в финал и занял 5-е место, а командой мы были третьими, причем за команду я практически выиграл все бои. Через год на первенстве ЦС "Спартака" я был уже опытным бойцом, но опять же остался на 5-м месте. Шел хорошо, но в начале был один необязательный сбой, и так сложилось. что сразу 4 финалиста набрали одинаковое количество побед. Был назначен "перебой" за 2-5 места. Перебой к моему несчастью был отложен на несколько часов, и я попросту "перегорел". В результате два боя проиграл, один выиграл и откатился на 5-место. Начались поездки: Ленинград, Рига, Таллин, Калининград.

Ленинград мне запомнился веселостью и некоторой праздностью нашей поездки. По сути эта поездка была отдыхом. В плане были товарищеские встречи с ленинградскими командами, которые ни к чему не обязывали. Жили мы напротив Московского вокзала в гостинице на углу Лиговки и Невского (сейчас там филиал Октябрьской гостиницы). Сразу за углом на Невском был винный магазин, где продавался замечательный напиток шерри-бренди венгерского разлива по цене 4-44. Крепость была под тридцать градусов, но из-за сладости напитка это не замечалось. Девчонки наши были в восторге, хотя балдели от этого зелья изрядно.

Мы как-то довольно шумно веселились в одном из номеров, но девчонки потребовали музыки.

В это время Пыльнова освободили от занятий со шпажистами и рапиристами. Он сосредоточился на подготовке саблистов. С нами же начал работать Эдуард Солерс, только что вернувшийся из Венгрии, где он тренировал пятиборцев Южной группы войск. Люди тогда стремились выехать на работу за границу, поскольку это давало возможность заработать валюту или в худшем случае чеки в «Березку», где можно было отовариться дефицитом. У Солерса с собой был магнитофон и мы делегировали одного из наших шпажистов Сашу Жданова за этим магнитофоном. Но Жданика долго не было и девчонки стали расходиться. Девчонок пошли провожать Юра Дубин и Витя Гончаров. В коридоре им встретились все наши тренеры Душман, Пыльнов и Солерс. – Куда это вы, братцы, -спросил Душман. – Спать, - не моргнув глазом ответил Дубин. – Как, вместе? – подколол кто-то из тренеров. – А что, нам уже по 16, в тон ему ответили ребята и со смехом побежали дальше.

Тренерская троица ввалилась в наш номер, где на столе посередине оставались не убранными свидетельства нашего загула. Пыльнов задумчиво понюхал винную пробку, а Душман махнул рукой и скомандовал: - Убрать! После чего они с Пыльновым удалились. Солерс задержался. Чтобы как-то рассеять смутную атмосферу, мы поинтересовались, дошел ли Жданов до него. Солерс оживился. – Представляете, ребята, вошел ко мне в номер Жданик, грудь колесиком, глазки хрустальные. Встал по стойке смирно и произнес: -Эдуард Владимирович, магнитофончик на час, - после чего рухнул замертво.

В общем в тот раз всё обошлось без последствий и репрессий. Но про «грудь колесиком» мы еще долго вспоминали. Ленинград, конечно, памятен еще и своим великолепием и правильностью улиц. Впечатлили и надолго запомнились Исакий, Зимний, Адмиралтейство, Казанский собор (именно там произошла та роковая драма с несостоявшимся свиданием с Софой Куснерович), Нева, каналы, Невский с его кафешками и кондитерскими.

А вот в Риге всё было по-другому. Это было перед первенством Союза. Приехала на сбор команда не московского Спартака, а всесоюзного. Москвичей было всего несколько человек, доминировали россияне, также в команде были представители Ленинграда, Грузии, Украины, Армении. Дисциплина была жесткая. В 6 утра подъем и 40-минутная пробежка несмотря на мокрый снег или дождь. А мартовская погода в Риге не баловала! Потом разминка прямо в номерах под гимнастику по радио. Я на всю жизнь запомнил этот счет на латышском языке: Виенс, Диви, Триис, Чэтри… И опять: Виенс, Диви, Триис, Чэтри…И так 15 минут. Я ненавидел этот счет и язык. Он и сейчас меня иногда достает. Потом после гимнастики – водные процедуры и завтрак в кафе гостиницы. Мы питались по талонам, но часть из них обменивали – кто на деньги (за талон на 2-50 в буфете давали 2 руб.), девочки чаще на шоколад. В меню была потрясающая сметана. Мне посоветовали есть ее не с сахаром, а с солью. И этот необычный волшебный вкус запомнился мне надолго.

После завтрака – трехчасовая тренировка. Потом гостиница обед, часа полтора можно был потравить балду или просто поспать и еще одна тренировка часа на два. После ужина разрешалось часа два погулять по городу, но в 9 вечера все должны были быть в гостинице. Отбой – в 10 вечера. Режим свято соблюдался всеми, даже самыми старшими юношами, которым уже было без пяти минут 18.

 К моему сожалению, я выступил в Риге не самым удачным образом. За команду меня не поставили. Предпочли троицу из России. Двоих участников я хорошо знал по предыдущим соревнованиям. Номер 1 – Гога Макин – богатырь под два метра ростом, номер 2 – Шераевский (Шарик, как мы его звали, или Попрыгунчик, как его прозвал Солерс, за манеру вести бой), третьего нашего командника я не помню. В целом команда выступила достойно. Не попав в команду, мне надо было хорошо выступить в личных соревнованиях. Потом мои тренеры внушали мне, что мой результат вовсе не плох. Согласно квалификации я занял 10-12 место, кстати, выше всех наших шпажистов, приехавших в Ригу, в том числе и отобранных на участие в командных соревнованиях, но я-то знал, что мог и должен был быть, как минимум, пятым-восьмым. Я неплохо провел предварительные два круга соревнований и пробился в полуфинал. В первом же бою нанес поражение со счетом 5:1 латышскому фехтовальщику Курову, будущему победителю данных соревнований. Куров был выше меня на целую голову и к тому же левша.

 Во многих видах спорта считается, что в личных поединках левша имеет некоторое преимущество, поскольку у их противников меньше опыта встреч с левшами. Но для меня лично бои с левшами не доставляли особых трудностей. У нас в группе был рапирист левша Витька Гончаров, с которым мы постоянно сражались то на рапирах, то на шпагах. Такое совмещение в спарринг-боях поощрялось тренерами, поскольку рапиристам оно добавляло скорость и чувство темпа, а шпажистам техническое оснащение.

 Так вот с Куровым у меня всё получилось без затруднений, а потом начались проблемы. Я продул три боя подряд не самым сильным соперникам. Оставался последний и решающий бой, от которого зависело, попаду ли я в финал. Моим противником был москвич по фамилии Эрлих, с которым я на фехтовальных дорожках в Москве встречался много раз, и, как правило, побеждал. Тактика Эрлиха была довольно примитивна. Сразу после команды «начали» он с криком кидался на соперника. Для тех, кто с ним ранее не встречался, может эффект неожиданности и срабатывал. Для меня же всё казалось предельно просто: надо было не прозевать его «набег», во-время отступить на нужное расстояние, перехватить его оружие, взять защиту и нанести встречный укол. Так было много раз, но к моему несчастью, в этот раз ноги меня подвели. После первых же его двух атак Эрлих повел в счете 2:0. Уж не знаю почему, но моя реакция (главное мое оружие) притупилась, и я не успевал отойти. Потом последовали еще две атаки, при которых мне удалось растянуть дистанцию, но при этом я оба раза отвечал, не добирая защиту, а Эрлих продолжал атаку. В результате чего мы получили по два обоюдных укола, и счет стал угрожающим: 4:2 в его пользу. Я собрался, сумел отбить одну из его очередных атак и удачно ответил. Счет стал 4:3. Еще несколько наскоков закончились ничем. Отбиться мне удавалось, но ответить я не успевал. Эрлих врезался в меня, и судья останавливал бой. После развода все повторялось.

Я завелся, просто рассвирепел, настолько всё это было нелепо и главное для меня неожиданно. В какой-то момент, когда Эрлих ринулся на меня в очередной раз, я, как казалось, удачно растянул дистанцию, жестко отбил шпагу противника и готов был нанести укол, чтобы сравнять счет, мой противник неожиданно рухнул мне под ноги. От неожиданности я промазал с ответом, а потом, совершенно озверев, схватил шпагу обеими руками и начал колоть Эрлиха сверху вниз (так зимой ломом колют лед). Судья едва смог оттащить меня от поверженного врага. Самое смешной было том, что сделав 4 или 5 таких тычков шпагой, я ухитрился ни разу не попасть в Эрлиха. Нас развели, и уже в следующем эпизоде бой был закончен и, увы, не в мою пользу. В этом случае Эрлих меня подловил. Он начал (точнее имитировал) свой бросок, но резко остановился, я поддался на провокацию и нанес укол навстречу. Эрлих же продолжил свою атаку. Загорелись два фонаря. Обоим по уколу. Но для меня это было поражение, поскольку счет стал 5:4 не в мою пользу. После этого боя ко мне подошел Куров, полный недоумения. Как это так: я единственный из группы, который нанес ему поражение, и эта моя победа оказалось единственной в моем послужном списке. Он был в благодушном настроении, а я еще не отошел от переживаний из-за случившегося. Поэтому я не стал делиться с ним своим опытом сражений с левшой Витькой Гончаровым.