Впрочем, я тоже совершила ошибку. Как-то раз взяла с собой Детлефа. Кристина так хотела его видеть, а Детлефа как раз только что условно-досрочно выпустили из тюрьмы. И сейчас он где-то раздобыл себе место в клинике. Я просто не могла не позволить им увидеться. Они были так привязаны друг к другу! И я думала, что это придаст им решимости, если они будут знать, что другой тоже ложится в клинику. И как я только могла быть такой наивной?
Кристина умудрялась сматываться из больницы на целый день, и когда я после работы приходила навестить её, она уже успевала вернуться. Я видела, что она чем-то кололась. То, что она колется – это одно не испугало бы меня больше. Но когда она стала рассказывать, что просто ела спагетти у Цоо, когда она снова начала лгать – у меня подогнулись ноги. Я спросила у сестёр, нельзя ли мне ночевать в больнице. Кровать бы я оплатила. Они сказали, что это, к сожалению, невозможно, но они будут присматривать за ней. Через три дня, когда я вновь пришла навестить Кристину, навстречу мне вышла сестра и сказала: «Вашей дочери нет!» «Да? А можно узнать, где она?», – спросила я.
Этого мы не знаем. У неё было разрешение погулять в парке, вот она и убежала!
Невозможно описать, каково было у меня на душе! Дома я легла в гостиной рядом с телефоном. В полдвенадцатого вечера позвонили из больницы: Кристина вернулась. У них была такая точка зрения: ну, если она удирает, что ж можно с этим поделать? Это же её дело! У нас тут много наркоманов. Они все удирают!
Именно так мне и сказали на следующий день, когда я попыталась упрекнуть сестёр.
Врачиху это тоже не сильно волновало. Она мне объяснила, что никак не может повлиять на Кристину. Но если Кристина ещё раз нарушит режим, то её попросят из больницы. Исследование печени показало, что Кристина в лучшем случае доживёт лет этак до двадцати, если и дальше будет продолжать с наркотиками. Больше она ничего не могла сказать.
Следующим вечером опять позвонили из больницы и сказали, что Кристина снова убежала. Всю ночь я провела в кресле рядом с телефоном. Кристина исчезла на две недели в этот раз…
Первые два-три дня мы вместе с моим другом ещё искали её. Обычный тур по дискотекам и вокзалам… Потом из больницы попросили забрать её вещи. Я пришла оттуда с сумкой, распаковала книги и другой хлам, и сказала себе: «Всё – с меня довольно! Так можно и до ручки дойти!» Я сказала себе: «Хорошо, если она не хочет по-другому, то пусть будет так!» Я прекратила её искать. Я была просто поражена её поступком! Она должна ведь понимать, что и моё терпение не безгранично! Как долго я могла это всё выдерживать, вот вопрос!
Я объявила её в розыск в ближайшем участке полиции и дала им её фото. В какой-нибудь облаве её схватят… И потом я сяду с ней в первый же самолёт и отвезу на Запад.
Прошло две недели, и утром в понедельник мне позвонили из участка на Фридрих-штрассе. Полицейский у телефона был чрезвычайно мил, хотя Кристина и бушевала у них в участке. Я попросила их придержать Кристину. Сказала, что заберу её ближе к вечеру и – в самолёт.
Я заказала билеты. Туда и обратно для себя, только туда для Кристины. У меня кололо в сердце. Позвонила родственникам.
К полудню всё было улажено. Я взяла с собой Клауса. Подумала, что если Кристина будет сидеть между нами, то не сможет выпрыгнуть из машины.
Кристина не сказала мне ни слова… Я тоже. У меня не было настроения говорить с ней…
В аэропорту у меня тряслись колени, и сердце так и выпрыгивало из груди.
Кристина молчала. Она просто не замечала меня. До самого отлёта сидела молча в кресле, грызла ногти и читала роман. Бежать не пыталась…
Я вздохнула, только когда мы пристегнули ремни. Самолёт шёл на взлёт, и она смотрела в иллюминатор. Было уже темно. Я тихо сказала Кристине: «Всё – конец истории… Забудь о своём прошлом и забудь о наркотиках… Ты едешь к тёте Эвелин. И я надеюсь, что там ты начнешь новую жизнь…»
Свободное копирование
