Вместо «Саунда» я ходила теперь на террасы вокзала… Кроме нашей маленькой привокзальной компании, у меня не было больше ни друзей, ни родственников.
Детлеф, я, Бернд и Аксель… Обоим последним было по шестнадцать, оба сидели на говне и оба подрабатывали на панели… Втроем они жили на квартире у Акселя.
Аксель в противоположность Детлефу и Бернду был просто уродлив. Более нелепого лица я не видела в своей жизни. Он был каким-то удивительно нескладным юношей: руки отдельно, ноги отдельно – короче, последний, за кем стояли голубые.
Но он тоже получал своих фраеров, и у него были даже постоянные клиенты. Детлеф – тот хоть мог как-то прикрикнуть на фраера, послать его куда подальше, если чувство гадливости подходило к горлу. Фраера отбегали от него с жалобным визгом…
Аксель же выглядел так безнадежно, что ему приходилось сдерживать свои эмоции и, льстиво лебезя, делать свою работу. Не знаю, наверное, у него был какой-то особый трюк в кровати, с чего голубые особенно торчали, – иначе он и недели не продержался бы при этой-то конкуренции!
Аксель, правда, не упускал ни одной возможности отомстить фраерам. Если ему везло напороться на идиота, то он, не думая ни секунды, динамил его как только мог.
Аксель был сильным типом… Его могли оскорбить и унизить – он просто не позволял себе замечать этого. Он всегда оставался сама любезность. Был готов прийти на помощь – качество, которое я у нарков больше никогда не встречала. Вообще, второго такого нарка как Аксель, не было. Он был как не от мира сего… Через год он умер.
Его история была похожа на все наши… Родителя развелись, и он жил у матери, пока та не нашла себе дружка и не переехала к нему. Мама его была, впрочем, великодушней многих: оставила ему двухкомнатную квартиру и даже телевизор.
Навещала его раз в неделю, давала деньги на жизнь. Она знала, что он колется, и постоянно просила его бросить… Говорила, что сделала для него больше, чем другие родители. Это она имела в виду квартиру и телевизор, по всей видимости.
Как-то в конце недели мне пришлось ночевать у Акселя в квартире. Мама мне разрешила, тогда я ей наплела что-то про очередную подругу.
Конечно, квартирой обиталище Акселя назвать было нельзя… Совершенно убитая дыра, полный отстой и настоящее логово нарка… Страшная вонь ударила мне в нос ещё на лестничной клетке – из-под дверей. Повсюду на полу валялись пустые консервные банки с остатками рыбы и сигаретными окурками, воткнутыми в них.
Пол весь был уставлен пепельницами и чашками, до половины забитыми пеплом, табаком, сигаретной бумагой и кофейной гущей. Когда я хотела подвинуть пару стаканчиков йогурта на одном краю стола, с другого края на пол полетели две рыбные банки… А, – всем было наплевать!
Ковер смердел невероятно, и я поняла, откуда эта вонь, когда Аксель вмазался. Он вытащил иглу из вены, набрал в полный остатками крови шприц воды и выпустил розовый бульон прямо на ковер! И так он чистил свой шприц всегда! Это и было причиной сладко-гнилостный атмосферы в квартире – кровь и рыбный соус… Даже гардины и те были желтыми и воняли.
Посреди этого вонючего хаоса возвышалась сияющая своей белизной кровать. Я сразу же взобралась на неё и поджала ноги. Вдавила лицо в подушку – запахло «Ариелем». Я думаю, никогда в жизни я не лежала на такой чистой постели…
Аксель сказал: «Это я застелил для тебя…» Каждую субботу, когда я приходила, кровать застилалась заново – только однажды мне пришлось спать на простыне, оставшейся с прошлой субботы. Другие ребята вообще не меняли белья.
Парни покупали мне жратву – всегда то, что мне больше нравилось. Они просто хотели порадовать меня! И прежде всего – они покупали мне лучший порошок. Моя печень ещё беспокоила меня, и если я колола не чистый героин, меня поташнивало.
Они сильно беспокоились, если мне было нехорошо, и поэтому брали чистейший героин, хотя он и был дороже… Они, трое, всегда были там только для меня..! У них была только я..! А у меня был Детлеф, потом Аксель и Бернд, а потом аж никого…
Я была по-настоящему счастлива… Именно тогда, именно там, именно с ними… Я ведь редко когда была счастлива в своей жизни. С ними я была в безопасности и у них чувствовала себя как дома. Днем на Цоо, по выходным – в вонючем наркоманском притоне…
Свободное копирование
