Вызваны на правеж

Вызваны на правеж

В конце рабочего дня раздался в редакции телефонный звонок. Звонил Верченко — оргсекретарь нашего литературного департамента. Он был тогда «в лавке» один, Марков и Озеров уехали в отпуск. Сообщил нам, что завтра состоится срочное заседание секретариата, на которое мы с ответственным секретарем Евгенией Кацевой должны явиться. В общем, вызывали нас на ковер.

Главного редактора Озерова, сказал Верченко, ждать нельзя, дело не терпит отлагательства. А дело, говорит, вот какое. Наш посол в Варшаве сообщил в Центральный комитет, что «польские друзья» очень недовольны опубликованным в «Вопросах литературы» обзором литературно-социологических исследований в Польше, положительной оценкой работ академика С. Жулкевского. Поскольку эта история заварилась на высоком партийно-государственном уровне, секретариат Союза писателей должен в ней немедленно разобраться, принять необходимые меры.

Верченко был вполне доброжелателен и давал нам понять, что все это кончится только обсуждением, без крови, но высоким инстанциям надо, как полагается, сообщить, что сигнал не оставлен без внимания, ошибки будут исправлены.

Когда мы утром в назначенное время приехали в Союз, выяснилось, что заседание секретариата откладывается на час, потому что на нем будут присутствовать инструкторы двух отделов ЦК — культуры и международного. И в голосе Верченко уже был слышен металл. А когда вдобавок появился заместитель заведующего отделом культуры, Верченко, открывая заседание, стал нас разоблачать: «Это не первая ошибка, совершенная в последнее время „Вопросами литературы“».

В чем дело, чем вызвано недовольство поляков, непонятно: работы Жулкевского в Польше высоко оценивались, в том числе, что для отношений внутри «социалистического лагеря» играло решающую роль, «партийной печатью». Спрашиваем, в чем наши ошибки, чем мы проштрафились? Никакой реакции, вопросы наши пропускают мимо ушей. Но продолжают нас свирепо критиковать, требуют, чтобы мы сделали из справедливой критики самые серьезные выводы. И мне приходит в голову, что они понятия не имеют, в чем дело. Да и совершенно не интересует их, была ошибка или не была. Приказано критиковать, и этим они усердно занимаются.

Мы так и никогда не узнали, что стояло за всей этой историей.

В последние годы все реже слышна эта еще недавно расхожая формула: «вызвали на ковер». Кстати, у Даля этого выражения нет, а в четырехтомном словаре русского языка оно квалифицируется как просторечие. Видно, формула эта рождена действом, выработанным командно-административной системой, ставшим неотъемлемой частью ее отлаженного механизма. Тогда и вошла в язык, распространилась. Она включала в себя и установившиеся при проводимом правеже правила поведения — и тех, кто на ковер вызывал (они должны были обличать, прорабатывать, осуждать), и тех, кого вызывали (они были обречены то, чтобы признавать ошибки, осуждать свои промахи, обещать исправиться).

Так что ничего удивительного в нашем вызове на ковер и в том, как проходило это мероприятие, не было.