Мои воспоминания - 155

 В мае приехала в Москву бабка Золотницкого, родная тетка моей матери, Марья Филипповна Чайковская{[1]} с дочерью вдовою Настасьею Матвеевной Золотницкой{[2]} и младшим сыном последней, Пиромн. Чайковская была очень странная женщина; она распоряжалась всем в доме дочери еще при жизни мужа последней, героя 1812 г., получившего необыкновенную награду орден Св. Георгия 3-й ст. в чине подполковника. Она очень любила и баловала старшего внука Андрея и ненавидела Пира, которого жизнь была невыносима и сделалась еще хуже после смерти его отца. Ненависть бабки к Пиру доходила до того, что когда он, в отсутствие отца, заболел, то поспешили заготовить ему гроб и прочие похоронные принадлежности. По возвращении домой отца Золотницкого он был очень удивлен поданным ему счетом расходов на похороны Пира, которого он застал живым и здоровым.

Бабка и мать Пира хотели его отдать в казенное заведение, но по своим летам (16 лет) он не мог быть определен в кадетский корпус, а так как он едва умел читать, то не мог быть помещен ни в какое заведение. Между тем он нам всем показался умным мальчиком; жена моя, ее братья и сестра очень жалели его, и мы решились взять его к себе для приготовления в гимназию. Свояченица моя приняла на себя учить его французскому, а Е. Е. Радзевская немецкому языкам; я учил его арифметике, а для латинского языка и других предметов наняли мы учителя. Жена приняла на себя его воспитание, к чему оказалась очень способной, но первый ее воспитанник был до того испорчен своим прежним воспитанием, что все меры, принимаемые к укрощению его вспыльчивости, соединенной с необоримым упрямством, были безуспешны.

Между тем как Пир успевал в ученье, его нрав с каждым днем делался для всех невыносимее. Однажды жена моя поехала с братом своим Валерием и с Пиром в Сокольники; последний, в отместку за сделанное ему замечание, чтобы он не ходил в болото, углублялся в него все более и более, крича жене: "Ну, что, взяли? Потону в болоте, а вы с мужем будете отвечать". С трудом вытащили его из болота. Пир мог служить дурным примером для двух малолетних братьев жены моей, проводивших у нас праздничные и воскресные дни, а потому нельзя было его оставлять в нашей семье. Мы отдали его в частное учебное заведение, из которого он бежал и потом был послан по этапу на Кавказ, где вскоре умер.