Мои воспоминания - 9

 В начале 1820 года мать моя поехала в Кострому, оставив младшего брата моего в Студенце на попечении тетки Татьяны, а меня завезла в Тулу к моей бабушке (grande tante) Александре Матвеевне Моисеевой, жившей в нижнем этаже дома, который занимала сестра ее Любовь с ее мужем, родным моим дядей, Антоном Антоновичем Дельвигом. У А. М. Моисеевой, довольно богатой вдовы, воспитывалась вторая дочь дяди Дельвига, Варвара, которую она страшно баловала и которая, несмотря на это баловство, впоследствии была примерной женщиной во всех отношениях. Она была старше меня одним годом; мы, как дети, часто[1] ссорились, и я, в глазах Александры Матвеевны, был постоянно виноват; но я нашел себе защиту в тетке моей Любови, которая, напротив, постоянно обвиняла свою дочь в наших ссорах с нею. Это возбуждало частые несогласия между сестрами; уступала всегда моя тетка, по необыкновенной своей кротости; от этого мне было не легче.

 Дядя мой был добрейший человек, очень кроткий; его все любили, в особенности были к нему расположены дамы за его веселость и добродушие; такой отзыв о нем я постоянно слышал в Москве, где его многие знали, так как он прослужил в ней двадцать лет. Помню, что после производства меня в офицеры, когда я, в 1831 г., приехал в Москву, несколько дам, уже в то время старых, говорили мне, что я очень похож на моего дядю, но только далеко не так красив собою. Он по своей кротости не мешался в распри сестер. Из жизни моей в Туле, кроме этих распрей, помню только, что дядя мой иногда ездил после обеда осматривать караулы с целью найти какие-либо беспорядки, и когда находил их, то, возвратясь домой, рассказывал о том, что караул не так выбежал, как следовало, что барабанщик пробил дробь неправильно, и о взысканиях, им наложенных. Конечно, провинившемуся барабанщику и нижним чинам отсыпалось известное количество палочных ударов. Как понять в таком кротком и хорошем человеке, каким был дядя, ту легкость, с которою он приказывал бить палками солдат? Это объясняется только тем, что не только тогда, во время учреждения военных поселений{[2]}, но и гораздо позже наказание нижних чинов палками было для многих не только вещью очень обыкновенной, но даже и удовольствием. Последнему трудно верить, но, к сожалению, это было так. Страшно вспомнить об этом времени.

 Мать моя отдала старшего брата в Костромской кадетский корпус; она там познакомилась с богатым купеческим семейством Солодовниковых{[3]}, которые пригласили ее жить в их доме, где она оставалась несколько месяцев, часто посещая жен лиц, начальствовавших в корпусе.

 Директором корпуса был генерал-майор Ушаков{[4]}, жена которого была в это время очень молодая женщина{[5]} и, несмотря на кучу детей, была очень красива собой. Впоследствии она была известна всей Москве, сохранив до старости замечательную моложавость и красоту. Также известны были всей Москве и ее дочери.