Люди в Теберде и Домбае дышат полной грудью. Но Беклемишевыми владеет "беспокойство и жажда перемены места". Они едут в Кисловодск и оттуда через Армавир в Туапсе. Мария Маврикиевна просит отвезти в Туапсе Муру. В Армавире у Оли украли жакет. Армавир славится ворами. Это омрачило путешествие. Женский костюм в Советском Союзе сшить не так просто. К этому надо готовиться год.
В Туапсе Беклемишевы ждут полночи парохода. Они решили ехать в восточную часть Крыма. Им хвалили Судак – рай для художников. В Феодосии выясняется, что в Крыму голод на автомобильные покрышки. Автомобили не ходят. Глеб находит грузовик, на него ставят стулья. Грузовик приходит в Судак. Это ловушка, автомобилей нет. Пароход заходит в Судак через неделю. Солнце печёт. Мест в турбазе нет. Оля получает кровать под чистым небом с пекучим солнцем. Беклемишевы идут купаться. Оля плачет купаясь. Глеб ничего не может придумать и злится. Посторонний человек спрашивает Олю, что случилось, почему она плачет. Она ничего не отвечает. Солнце продолжает печь. Скрыться негде.
Только на следующий день Глебу посчастливилось захватить автомобиль, привезший кого-то и возвращающийся в Симферополь. В Симферополе к киевскому поезду стоит большая очередь. Получить билеты нет надежды. Вторым в очереди стоит носильщик. Глеб отзывает его в сторону и поручает взять два билета, это стоит лишнюю десятку. Носильщик достал одно место плацкартное в мягком вагоне, другое неплацкартное в жёстком. Глеб устроил Олю в мягком вагоне, сам забрался в жёсткий, бесплацкартный на боковое место. За пять минут до отхода поезда прибежала Оля. Мягких мест сколько угодно.
Глеб дал проводнику на доплату к жёсткому билету плюс "благодарность" и поручил ему взять доплату на следующей станции. Весь механизм этой железнодорожной махинации был ясен. Проводник и кондукторская бригада давали станции неверные сведения об отсутствии свободных мест и продавали места сами. Никакой доплаты у Глеба проводник не взял. Между тем несколько раз проходил контроль. Проводник и бригада делились с контролем. Все хотят жить, а жить маленькому человеку на советское жалованье нельзя.
– Заметь, – сказал Глеб Оле, – какой бы человек без опыта советской жизни мог бы знать, что на плацкартном месте можно ехать, когда в кассе объявляют, что билетов нет; что в магазине можно купить по букве "зе" вещи, которых не видно ни в витрине, ни на полках в магазине; что при помощи особых отношений с управдомом можно получить комнату, когда в жилотделе свободных комнат не числится. И так именно, то есть нелегально, всё и делается.
– Ты хочешь сказать, что все жулики.
– Я не это хочу сказать. Я хочу сказать, что их делают жуликами. Честных людей заставляют стать жуликами при помощи голода... Смотри, вот уже замелькали здания Политехнического Института. Теперь мы, слава Богу, дома.
– А всё-таки в Теберде было хорошо.
– Да. Что прошло, того от нас не отнимут. "Никто пути пройдённого от нас не отберёт, мы конница Будённого, дивизия, вперёд…"
– Насчёт Будённого есть и другие слова.
– Знаю.
И Глеб добавил шепотом: "Товарищ Ворошилов, война уж на носу, а конница Будённого пошла на колбасу"...
Свободное копирование
