Первые годы революции - 2

Никогда в жизни я не видел гостиницы, которая меньше заслуживала бы названия ’’Савой”. Спотыкаясь под тяжестью багажа, мы поднялись по грязным каменным лестницам в отведенную мне комнату. В комнате стояли только кровать с матрацем, но без простыней и одеяла, стол, покрытый скатертью с грязными пятнами, два расшатанных стула и буфет. На деревянном полу не было ковра, со стен свисали мокрые полосы обоев. Однако на столе стоял новенький шведский телефон последней модели, который, очевидно, работал. В то время я еще не знал, что в течение последующих десяти дней этой комнате предстояло быть моим домом.

Когда Вольф ушел, я быстро приготовил поесть из рижских запасов. В гостинице не было столовой, но Вольф сказал, что через пару дней Наркомат иностранных дел выдаст мне паек или талон, по которому я смогу получать хлеб, мясо и овощи в одном из государственных продовольственных складов, если они там будут.

Я позвонил. Прошло много времени, прежде чем появилась бедно одетая девушка. Жестами я попросил ее убрать комнату, вытрясти ужасный на вид матрац и постелить привезенные мною простыни и одеяло. Девушка смотрела на меня, не двигаясь с места. Я предложил ей ряд купонов, но она отрицательно покачала головой. Вдруг ее взгляд упал на видневшиеся из открытого мешка куски мыла, и она разразилась потоком русских слов. Тут до меня дошло, что мыло — лучшая валюта, чем купоны, и я жестами дал ей понять, что если она приведет в порядок комнату, то получит кусок.

Она сделала что могла и ушла, торжествующе унося с собой мыло. В последующие несколько дней мне удалось привести комнату в порядок и добыть еще кое-какой мебели, но она все же оставалась довольно неуютной. Особенно из-за клопов. Другой иностранец, живший в этой гостинице, жаловался, что выбросил старый матрац, облил все железные части кровати керосином, постелил собственное постельное белье и, отодвинув кровать от стены, установил каждую ножку в блюдце с керосином. Он думал, теперь клопы до него не доберутся. ”Но эти паршивцы взбираются на потолок и без промаха бомбят меня сверху”, — смеялся он. Это был Раймонд Грэм Свинг, уважаемый американский писатель и радиокомментатор. Мы стали друзьями и через двадцать лет в Нью-Йорке объединились в борьбе против фашизма.

К моей комнате примыкала полуразрушенная ванная, конечно, без воды, в которой и жило большинство крыс. Горячую воду можно было брать в кухне в конце коридора, где некоторые постояльцы готовили на портативных керосиновых плитах, которые они называли ’’примус”. Каждому полагался только один чайник горячей воды в день.