Студенческие годы - 10

 Теперь об отце. Выше я упоминал, что приехал в Москву не только для того, чтобы учиться, но и выручать из беды отца. Хотя, может и звучит это как чувственные побуждения молодого сына. Вообще-то я хотел сначала поступать в Ленинграде в Политехнический институт, где учился брат. После 9го класса я ездил к нему летом в гости. Тогда мы осмотрели Зимний Дворец, ездили на какие-то озёра кататься на лодке и купаться. Институт мне понравился. В столовой института я впервые попробовал мясную солянку. Ни до, ни после такой вкусной солянки я не ел. Это был бульон, видимо, с какими-то специями и кубиками чистого мяса и всё! Как-то мы ели солянку вдвоём с моей невестой в одном из ресторанов Москвы. По сравнению со студенческой столовой в Ленинграде солянка в ресторане оказалась пойлом, в которой были намешаны сосиски, колбаса, ещё что-то мясное, какие-то овощи, но вкус был отвратительный. Но одержимый сознанием, что надо выручать отца, я поехал всё-таки в Москву.

Преступление отца состояло в том, что он выдал подотчётные деньги в качестве зарплаты рабочим бригады. Именно на тот момент не выплачивали зарплату три месяца. Когда пришло время разгружать и погружать вагоны для комбината посёлка Коряжмы, рабочие бригады объяснили: "Ты, Емельянович, хороший мужик, но нам нечем кормить детей. Нам наплевать на финансовые трудности комбината. Пока нам не выплатят хотя бы месячную зарплату, разгружать и погружать что-то мы не будем." Отец выдал им месячную зарплату из подотчётных денег. Это было грубым нарушением финансовой дисциплины, а то, что три месяца не выплачивали зарплату -- это "объективные обстоятельства". На комбинате была большая растрата денег. Нашли стрелочника, грубо нарушившего финансовую дисциплину. И суд "впендярил" отцу восемь лет колонии. Когда я пришёл в приёмную Верховного суда РСФСР, меня встретил консультант, посмотрел мои все бумаги и сказал: "Слушай, мальчик, у тебя в жалобе слишком много эмоций, но для суда это -ничто. Постарайся достать из комбината ведомость или копию ведомости о выдаче денег рабочим бригады со всеми подписями. Тебе надо обратиться сначала в Областной суд. Тебе, конечно, откажут, на повторное рассмотрение дела никто не решится. Но откажут они тебе месяца через три. Припиши к своей жалобе просьбу ответить отказом как можно скорее. Я так и сделал, и отказ мне пришёл не более, чем через две недели.

 На первых зимних каникулах в Котласе я поехал в Коряжму, чтобы узнать, есть ли в бухгалтерии такая ведомость и нельзя ли получить её или хотя бы копию. Мороз был в 30градусов. В кабине водителя грузовика уже было два попутчика. Он предложил мне ехать в кузове автомобиля, но предупредил, что в кузове на ветру я околею, но, учитывая мой, возраст, может, и выживу (пошутил). До Коряжмы было 18км, высадил он меня около здания администрации комбината. Я, конечно, "околел", но остался жив. Зашёл в парадную здания. Пропуск у меня не спросили. Видимо, комбинат не был "режимным". Отогревался я с полчаса и пошёл в бухгалтерию. В бухгалтерии обещали найти ведомость. Видимо, что-то слышали о судебном процессе. Но относительно выдачи ведомости или копии им было нужно разрешение директора или его заместителя. Я кивнул головой и пошёл на приём замдиректора комбината. Он внимательно выслушал меня, в чём дело, и сказал: "Выдадут такую копию, если найдут". Искали ведомость в бухгалтерии не более получаса, сняли копию и понесли на подпись к замдиректору. Принесли копию с подписью и гербовой печатью. Назад в Котлас я возвращался автобусом. В Москве снова пришёл к консультанту Прокуратуры Верховного суда РСФСР. Он довольно посмотрел на ведомость и сказал : " Желаю успеха, но сильно не надейся на положительный результат. Впереди у тебя Прокуратура РСФСР, Верховный суд СССР и последняя инстанция - Прокуратура СССР. Если там тебе откажут, больше не возникай, бесполезно". Я дошёл до Прокуратуры СССР. В Прокуратуру СССР обращались по вопросам измены Родине или с просьбой о помиловании. Конечно, обращение по поводу наказания за нарушение финансовой дисциплины, думаю, выглядело смешным. Но заявление моё тем не менее приняли. Попал я на приём к заместителю Генерального прокурора, как помнится, Реутову. Мне запомнилась фамилия, т.к. такой же была фамилия моей матери. Я ещё подумал - не родственник ли. С порога кабинета он начал орать, не выслушав меня: "Чего ты ходишь по инстанциям? Твой отец совершил преступление, нарушив финансовую дисциплину и будет сидеть в соответствии с постановлением суда 8лет." Спросил меня: " Ты--студент? Благодари бога, что тебя приняли в институт. Иди и учись. После того, как отец отсидит восемь лет, он имеет право на реабилитацию." Я успел вставить: "Хорошо девки пляшут!" Он крикнул: "Вон" и указал на дверь. Я вышел из кабинета, видимо, побелевший. И даже может быть посеревший. Секретарша участливо спросила: " Отфутболил, да?" Я ничего не сказал. Т.к. похоже, через дверь она всё слышала. Пообещала устроить приём у Генерального Прокурора Руденко и добавила потихоньку, что он - "не такая сволочь", кивнув на кабинет заместителя. Очередь к Руденко три месяца, а по некоторым делам полгода. Пообещала пропустить меня в течение месяца и отдать мою папку помощникам Руденко. Сказала, что если получится, то она пригласит на приём телеграммой, а сейчас велела идти с богом. Телеграмму я получил и явился в Прокуратуру. Руденко встретил приветливо. Кабинет у него был огромный, там присутствовало около тридцати заместителей и помощников.

 -- Ну, и на что же вы жалуетесь?

 -- На абсурдность решения суда. Мой отец не присвоил себе ни копейки. Он выплатил рабочим бригады месячную зарплату из подотчётных денег. Рабочие не получали зарплату три месяца, а на голодный желудок разгружать и загружать вагоны для комбината Коряжма и даже о чём-то думать нельзя.

 -- Не кипятись! Я твою жалобу прочитал, видел копию ведомости о выдаче подотчётных денег, обратил внимание, что сумма будто бы похищенных денег и сумма выданных денег совпадают. Вот справа сидит мой помощник Иванов, он ознакомился с делом и сказал, что текст протеста в Верховный суд СССР он подготовил, мы уже обсудили с ним протест. Найди его кабинет и подожди до окончания моего приёма, у него будут вопросы, например, адрес колонии, чтобы не тянуть время с запросом и ответом. Ну, твой адрес вроде есть. После освобождения вы с отцом имеете право обратиться с гражданским иском в суд о возмещении морального и материального вреда. Желаю вам успехов в учёбе! Благодарен буду, если пригласишь на банкет по поводу защиты первой диссертации!"

 Я улыбнулся, взглянул на заместителя Реутова. Он сидел будто на собственных похоронах. Отмечу для тех, кто забыл или не знает этого, что подпись Руденко вместе с подписью Жукова стоит на акте о капитуляции Германии. Через две недели получил телеграмму с вызовом на телефонный узел для разговора с городом Котласом. Удивился -мать никогда не звонила. Не на что было звонить. Услышал в телефонной трубке голос отца, что пришла телеграмма об освобождении из заключения из Прокуратуры СССР за подписью Руденко. Подняли на уши весь лагерь и доставили отца к начальнику лагеря. Начальник сообщил , что получил приказ о немедленном освобождении, открыл ящик и дал денег на дорогу и на проживание в течение месяца. Отец сказал: "Спасибо, Славик, прости, что тебе пришлось потратить столько сил и времени в ущерб учёбе". Я сказал, что можно обратиться с гражданским иском в суд. Он ответил: "Ну их к бешеной матери, никуда мы обращаться не будем, думаю, что я не пропаду и найду себе работу." Первую весеннюю сессию я сдал на отлично.