Тревога. Полковник Апыхтин

Глава 123. Тревога. Полковник Апыхтин

 1961 год уже прошёл после тех событий, которые я описываю, без всяких дневниковых записей и чисто по памяти ничего не придумывая и не вставляя каких-то выдуманных историй, что было - о том и пишу.

Память зацепила и оставила вот на такой длительный срок страницы моей службы и жизни. Уже некоторые читатели моих мемуаров - воспоминаний удивляются – как это я сумел сохранить столько событий в памяти? А знаете, я и сам удивляюсь этому «феномену». Видимо, я действительно, жил и боролся за свою жизнь и существование не просто как обыватель, а как гражданин с чёткой выбранной для себя программой и позицией! Хотя в течение жизни и пришлось внести некоторые непредвиденные коррективы, но разум не терял никогда и не провоцировался на слабость и безволие, оставаясь принципиальным и правильным, поэтому для некоторых персонажей соприкоснувшихся со мной, был человеком со сложным и трудным характером, возможно и несколько сволочным, но не подлым, а всегда открытым. И со многими персонажами моего жизненного спектакля приходилось расставаться и навсегда и не важно, кто это был женщина или мужчина, но они не проходили по тем тестам, которыми я сам руководствовался при своей текущей жизни. Возможно, поэтому у меня было и мало друзей, да и они уже ушли из жизни.

 Однако продолжим. Заглянул сейчас в военный билет и посмотрел дату моего увольнения со сверхсрочной службы – 7-го сентября 1961 года!

 Но буквально за два-три месяца, произошли неожиданные события, которые предопределили даже изменение моей гражданской специальности. А, как помнит мой постоянный читатель, прочитавший предыдущие главы, моя гражданская специальность – слесарь лекальщик, которую я получил за свою короткую трудовую жизнь перед армией. А сейчас я получил ещё и новую военную специальность радиотелеграфиста, которую при желании, можно после демобилизации превратить и в гражданскую специальность, например – радиста и отправится на дрейфующие станции Северного полюса. Или определится в рыболовный флот и месяцами не видеть матушку землю, или рассекать облака, на каком – то самолётике или на воздушном лайнере! А я вовсе и не фантазирую, а знаю, что многие мои однополчане поменяли или перепрофилировали свои прежние специальности и стали специалистами, если не области телеграфии, то в электронной области или радиотелевидение, а полученные в полковой школе знания по радиотехнике вполне пригодились на гражданке. Кстати, как я писал, в первых главах, и папа мой служивший в Средней Азии в период басмачества, закончил такую же полковую школу в 30-х годах и потом, начав с монтёра связи стал начальником АТС и командовал целым «взводом» женщин-телефонисток.

 Отдежурив свой цикл, который заканчивается в 02.00 ночи, пришёл домой и завалился спать под бок своей молодой жены. Крепко уснул. И вдруг такой грохот, как будто рушатся стены здания. Надо ж присниться такому подумал я, и ещё сильнее закутался под одеяло. Однако грохот продолжался, я понял, что вовсе не сон, а кто-то нагло ломиться в дверь нашей комнаты. Кто там и что надо? – заорал я, не вылезая из постели. Тревога в полку! – отвечал голос из-за двери. Пришлось встать, подойти и открыть дверь. На пороге стоял не знакомый мне солдат с испуганным лицом. Какая тревога, что они с ума сошли я пришёл с дежурства и хочу спать и пошли они все со своей тревогой, пытаясь закрыть дверь перед солдатиком. Товарищ сержант, мне приказано доставить Вас на стадион полка, где уже выстроен весь состав полка, а Вас одного только нет – не унимался посыльный. Ну что тут делать, раз тревога и если меня ждёт весь полк части вместе с командиром полка полковником Апыхтиным, пришлось подчиниться. Оделся в обычную повседневную форму, в которой я обычно ходил на дежурства, т.е. в брюки, ботиночки, рубашку с галстуком и китель и надел на, смурную ещё, голову фуражку. Идти очень не хотелось, буквально через месяц дембель, а тут поспать человеку после дежурства не дают, ворчал я про себя. Но чем ближе подходил к выстроенному полку на поле стадиона (плаца, по-моему, в этом полку не было и вместо его пользовались футбольным полем), тем быстрее просыпался и как бы трезвел от увиденного мною.

 Весь наличный состав полка, кроме дежуривших в р/центре, стоял на поле стадиона со всеми офицерами, сверхсрочниками, свободных от дежурств, и солдатами. Но больше всего меня поразило то, что все были одеты в военно-полевую форму - солдаты и офицеры и сверхсрочники!

Все построения, согласно подразделениям, были обуты в сапоги, в ХБ и ещё в пилотках на голове, а солдаты - срочники ещё и с рюкзаками за спиной! А я? А я вышагивал в брючках тёмно-синего цвета с голубым вшитым лампасиком, в ботиночках и фуражке. Приближаясь к построениям, и уже с внутренней тревогой для себя, короче, я был в ужасе и шоке от увиденного! В не меньший шок я привёл и полковника Апыхтина, когда доложил ему, что младший сержант Смирнов на тревогу прибыл!

 - Почему не по форме? – заорал на меня не человеческим голосом Апыхтин.

 - А у меня нет такой полевой формы – отвечал я ему. Ну не буду же я ему докладывать, что всю форму, отслужившую свой срок, но ни разу не надёванную, вместе с яловыми сапогами я продал на ленинградской барахолке. А последнюю раздачу формы я ещё не получил, т.к. на складе не оказалось моего размера.

 - Я не получал её, моего размера не было на складе, пытался втолковать полковнику.

 - Писарь! Быстро доставить мне вещевую карточку Смирнова – заорал полковник. Писарь пулей сорвался и побежал в штаб искать мою карточку. Весь полк наблюдал за нашим диалогом в полной тишине. Действий никаких, все ждали вместе с полковником, когда писарь вернётся с моей карточкой. Писарь вернулся довольно – таки быстро и отдал карточку в руки полковнику, а там не заполненная графа и подтверждающая, что мне действительно не выдана форма на последующий срок службы, а я кстати, и не беспокоился об этих не выданных тряпках - гимнастёрки и брюк- галифе, не очень мне они и нужны и я не носил их никогда, однако вот потребовались.

 Убедившись, что мне не выдано ХБ (хлопчатобумажное) и графа пустая, Апыхтин снова акцентировал своё внимание на мне.

 - Надо старенькое было надеть – продолжал поучать меня командир полка.

 - Старенькое отдал маме на тряпки – парировал я.

 - Надо как-то приспосабливаться к службе – настаивал полковник.

 - Я не Скалозуб! – решил я блеснуть своей начитанностью.

 - Что-о-о! и глаза полковника налились кровью, а подборок задрожал от негодования и возмущения.

 - Служить бы рад. Прислуживаться тошно! – продолжал я диалог и с полной невозмутимостью добавил: «Грибоедов, «Горе от ума».

 - Пять суток ареста! Кру-у-гом! И, шагом марш к помощнику дежурного по части (Дежурный стоял рядом и слушал, как и все, нашу полемику) – приказал полковник.

 - Есть! – ответил я, также чётко, поднеся ладонь к козырьку фуражки, резко повернулся, щёлкнув каблуками ботинок. Спектакль закончился, и строй зрителей вместо аплодисментов дружно хохотнул.

 Я направился в штаб к помощнику дежурного по части, который должен был зафиксировать в специальном журнале факт моего ареста. Но посадить сразу меня на гауптвахту не могли, так как надо было Копейкину сообразить - кто вместо меня на радиопосту будет выполнять государственное задание, а это задача не совсем простая. Запасных специалистов в смене не было, да ещё на пять-то суток? Однако и я был в полном негодовании и возмущении, что меня так не справедливо арестовали, графа-то в учётной карточке была же пустая?

 Надо было как-то защититься от такой несправедливости и доказать, что командир не прав, но это не с мамой спорить и стоять упрямо в углу и из вредности, не извиняясь за свой проступок.

 Время для составления плана защиты у меня было, и я не стал ложиться спать, какой там ещё сон, если его разогнали и возбудили меня до самых крайностей?

Позавтракав, я приступил к реализации своей защиты, обиженного военной властью, в лице полковника Апыхтина.