Всё что случилось было значительно!

Глава 68. Всё что случилось было значительно!

 Наше фото с Надеждой перед моим уходом в Армию.

 Вот и наступила весна! Весна 1956 года. У меня уже не было времени бегать на Вятку с ребятами нашего двора и смотреть ледоход. Производственник я и гегемон!

 Весна наступала стремительно, также стремительно разворачивались и события в моей жизни, и многое что случилось перед моим уходом в Советскую Армию, и как никогда все события были значительные и имели свои последующие жизненные развития.

 С ленинградской мамой установилась стабильная переписка, и я в своих письмах опять пытался найти правду о разводе, и видимо, делал это настойчиво и надоедливо, но иначе я и не мог!

 Моя правдивая душа, воспитанная на книгах, с мощным идеологическим сознанием, которое нам прививали с детского садика и в школе, требовала своей реализации.

 Но Александра Алексеевна - так звали мою истинную родительницу, терпела всё и все мои колкости и вопросы, в которых порой уже была просто открытая вредность и презрение, кто прочёл первые главы, понимает, о чём я говорю? Но, видимо, и на той стороне была поставлена какая-то цель, а о любви там говорить просто смешно, во всяком случае, своей

любви я не испытывал и мне это было не присуще, а ведь жаль, и не зря меня мои терпеливые жёны «сухарём» прозвали, а ведь правы!

 Уже значительно позднее, находясь в среде своих новых родственников, я случайно от кого-то из них, услышал признание (может от бабки?), но оно было сказано как-то вскользь, но от меня не отскочило. Оказывается, в Ленинграде возникли дискуссии среди близких родственников мамы, и на кону стоял вопрос - доставать или не доставать Германа в Ленинград? Многие советовали не делать этого и моя, уже покойная, тётя Фаина тоже была против, но позднее приняла моё участие к адаптации этого большого города, мы гуляли по нему вместе, наслаждаясь его красотой, и величием памятников. Условий для моего принятия в их среду просто никаких. А.А. жила с мужем и дочкой (моей сестрой) в девятиметровой комнате семейного общежития и это с 1944 года и без всяких перспектив на получении другой площади. Но притянуть меня, уже почти взрослого, вероятно, было амбициозной целью, и А.А. не сдавалась. Сумела же она перетянуть из Кирова свою сестру Фаину и мать - мою бабку- Анну Иосифовну польского происхождения. Задача была поставлена, но уж очень призрачная!

 Письма продолжали приходить на адрес моих друзей Илларионовых, назревала реальная встреча с родной мамой и она уже в этом вопросе начала планировать свой приезд в Киров.

 Я же продолжал беспечно проводить свой досуг, посещал танцплощадку в городском саду Степана Халтурина, а он был буквально перед окнами, и музыка звучала каждый летний вечер на всю нашу округу. Девушки постоянной у меня ещё не было и провожанок тоже не было, ну, не нравился мне ещё никто. Правда у сестры Светы была подружка – Галя Терехова, рыженькая, конопатенькая, на меня никакого впечатления не производящая, но почему-то вдруг на заборе дома появилась надпись Галя+ Герман=любовь! Кто это написал, и с чей подачи, и сейчас не знаю. Видимо, у Гали (надо ж и жена сейчас у меня тоже Галя), что-то ко мне было, и даже она письмо мне в армию написала, но я на него не ответил.

 И всё – таки случилось! Случилась та самая - любовь с первого взгляда!

Как-то мы сидели на лавочке за воротами нашего дома играли в «испорченный телефон», кто не знает эту игру? И вдруг мимо нас прошла девушка с ребёночком за руку, прошла до угла дома, развернулась и опять мимо нас. Глаза! Глаза этой девушки были необычные - карие, а кожа вокруг глазниц слегка подёрнута лёгкой светло - коричневой и естественной

пигментацией, и они были как излучающие ёлочные фонарики! Флюиды этих лучей моментально поразили меня и моё сердце сразу. Но девушка прошла и ушла, а я прилип в немом возбуждении к лавке и даже не слышал, что мне говорит на ухо сосед, но телефон-то «испорченный» и передавать можно было всё, что придумаешь. Да, я просто пропал, но успокаивал себя тем, что девушка замужем и ребёнок уже есть, так что успокойся, Герман!

 Вечером, надев свой шикарный темно-синий костюм, в скрытую полоску, рубашку с галстуком, как всегда направился на танцы в «степашку». И вдруг я вижу девушку, в которую я сразу влюбился, танцующую с долговязым парнем. С объявлением следующего танца я уже предстал перед нею, но долговязый вдруг снова объявил свои права и даже начал их «качать». Тут штатная шпана засекла назревающий конфликт, но так как меня знали, то долговязому предложили вообще удалиться с площадки и как бы чего с ним не случилось. Долговязый был понятливый и больше я его не видел. Надежда – так звали мою пассию, даже не возмущалась и стала танцевать со мной. После танцев и каждый день после этого вечера мы почти до утра целовались на всех лавочках нашего квартала, больше ничего Надя не позволяла, а я не спешил превращать свою любовь в банальное половое соитие, мне хватало и этого счастья! Я просто был влюблён как мальчик, но Надя оказалась на три года меня старше, мне это не мешало.

 Уже значительно позже и, кажется, после развода я увидел киноактрису разительно похожую на мою Надежду - это Ада Роговцева и даже сейчас Роговцева напоминает мне её, когда я вижу её в прежних фильмах. Согласитесь, что у меня была красивая девушка? Всё о ней и встрече с родной мамой в следующей главе.