Письма с войны - 90

Западный фронт, 8 сентября 1942 г.

[…]

Опять среда, на дворе теплый чудесный осенний день и такой ясный, что кажется, Англия совсем рядом, словно нас разделяет только Рейн, а не морской канал, шириной в несколько километров; очень хочу, чтобы у нас был дом, обнесенный густой, трехметровой живой колючей изгородью, и в ней лишь одна малюсенькая калиточка для самых хороших друзей; разумеется, чтобы мы были совсем-совсем одни, чтобы было много комнат, простора и уж тогда — жить, жить и работать, как одержимому…

Я думаю, что ежели однажды один из моих сыновей попросит у меня разрешения поиграть оловянными солдатиками, самолетами и прочей подобной ерундой, то я очень рассержусь, а может, даже вспылю: я просто не смогу больше видеть в собственном доме среди всевозможных безделушек ничего, что напоминало бы мне весь этот кошмар; точно так же вернувшийся после многолетнего заключения осужденный не сможет смириться с решетками на окнах в своей квартире; ты это поймешь; например, я не могу больше слышать, как один наш певун с раннего утра принимается горлопанить солдатские песни, и готов взорваться от возмущения, но быстро беру себя в руки и преодолеваю эту слабость; я даже улыбаюсь, однако в своем собственном доме ничего подобного быть не должно; если Каспар как-нибудь зайдет к нам в гости, одетый в мундир, я уверен, поначалу это будет испытанием для моих нервов […], я не несчастлив, нет, просто твердо убежден в том, что нельзя позволять другим мучить себя всяким идиотизмом, если этому все равно неминуемо придет конец…

Моя тоска по нормальной жизни, музыке и работе неимоверно велика, но она не мучает, напротив, она поддерживает меня, сохраняет мою гордость, и я всеми силами скрываю ее от этого горластого люда, который действительно не ведает, что творит, он идолопоклонствует и предает, ему неведомы скорбь и вера, но осуждать его тем не менее нельзя. […]

Что меня действительно огорчает, так это нехватка времени и отсутствие тишины, чтобы в спокойной обстановке написать тебе письмо; я вечно куда-то спешу, всегда должен делать что-то очень важное и срочное; основная часть работ приходится на вторую половину дня, так что между их окончанием и заступанием на пост остается только время, чтобы поесть, и всякий раз я настолько устаю, что буквально валюсь с ног, потому что нет ни одной ночи, чтобы мы нормально спали; вечно сон какими-то порциями, не успеешь заснуть, как тебя уже будят; кроме того, я обязан содержать в полном порядке свои многочисленные орудия убийства, должен непременно чистить сапоги и делать еще массу обременительных вещей, так что писать приходится только урывками.

[…]