Очень тяжелым ударом для моих родителей была смерть их младшего сына Ванечки. Он был, как последыш, любимец их обоих. На мою мать эта смерть подействовала потрясающе.
В течение семи лет она дышала одним этим мальчиком. Все ее заботы были сосредоточены на нем одном. С его смертью она почувствовала пустоту, ничем не заполнимую, и с этого момента она уже потеряла равновесие навсегда.
Она стала искать внешних развлечений и одно время нашла их в музыке.
Пятидесяти трех лет от роду она снова принялась за гаммы и экзерсисы, стала ездить в Москву на концерты и, как институтка, увлекалась Гофманами, Танеевыми и другими.
Отцу все это было очень тяжело, но он понимал, что для матери это увлечение было соломинкой, за которую хватается утопающий, и он к ней относился бережно и внимательно.
Между тем отчужденность отца и матери, начавшаяся с восьмидесятых годов, постепенно увеличивалась.
Отец продолжал идти по избранному им пути и дорос до высот недосягаемых. Мать же не только перестала расти, но, потеряв стимул жизни, пожалуй, даже пошла назад.
Оба —и он и она,— каждый по-своему, жалуются на полное одиночество. Он —одинокий на той громадной высоте, на которой он парит, она —не могущая подняться за ним и ищущая чего-то на земле. Он уже победил свое личное "я" и отнял его и у себя и у жены; она же —терзаемая своим "я" и не находящая ему применения.
Все чаще и чаще эти терзания доводят ее до раздражения, которое она выливает на него, самого близкого ей человека.
Как у всех, живущих близко друг к другу людей, у них вырабатывается схема столкновений. У него — терпеливое молчание, у нее —поток упреков и мелких нареканий. Она делает как раз то, чего для своих же интересов она не должна была бы делать. Она особенно ревниво оберегает авторские права на первые тринадцать томов его сочинений, она придирается к разным мелким их нарушениям, и она грозит ему, что его завещание-просьба, как незаконное, не будет ею исполнено.
Еще один повод к раздору, который очень огорчал отца, была борьба матери за сохранение лесов Ясной Поляны.
За последние годы порубки ясенских крестьян в лесу стали сильно увеличиваться.
Объездчик поймает порубщиков и приведет их в усадьбу. Софья Андреевна грозит им судом. Тогда они идут к Льву Николаевичу и просят его о заступничестве.
Бывали даже случаи, что крестьяне попадались с порубками в казенной засеке, на границе нашего леса. Они тогда просили Льва Николаевича сказать, что он им разрешил срубить деревья в нашем лесу.
Мать относилась к этим порубкам очень болезненно.
Особенно ее огорчало, когда срубались сосны и ели, посаженные самим Львом Николаевичем.
— Подумай, — говорила она мне чуть не со слезами,— он сам с любовью сажал эти посадки, и теперь их немилосердно уничтожают мужики.
Однако все угрозы матери по большей части сводились к пустякам.
— Софья Андреевна часто наговорит много дурного, но когда доходит до дела, всегда поступит хорошо,— бывало, говорил про нее отец, и это была сущая правда. Моя мать была женщина по природе очень добрая и никому никогда умышленно не причинила вреда.
Свободное копирование
