Лаборатория медицинских анализов - 4

У Лемперта я проработал шесть месяцев - до октября 1941 года. Уже началась инфляция, и деньги, которые я получал, почти ничего не стоили. Моей зарплаты не хватало даже на необходимые продукты. Я долго раздумывал и, наконец, решился попросить у Лемперта прибавку. Тот ответил мне, что посоветуется с компаньонами. Они отказали. К счастью, на одном из заседаний Шанхайского медицинского общества ко мне подошел доктор Скуайрс из фирмы «М» и спросил, не хочу ли я перейти работать к ним. С отъездом Андерсона у них осталось три доктора. Количество пациентов нисколько не уменьшилось, и врачи задыхались от работы. Доктор Литтл, которого они пригласили приехать в Шанхай, от их предложения отказался, поступив на британский военный флот, так как в Европе уже шла война. Именно этот отказ и решил мою судьбу.

Я сказал Лемперту, что англичане приглашают меня в свою фирму. Он поговорил с компаньонами и сообщил, что моя зарплата будет теперь шестьсот юаней. Англичане предложили мне тысячу плюс возможность клинической работы. Поскольку работу в лаборатории я воспринимал как вынужденную и посвящать свою жизнь изучению кала и мочи меня никак не прельщало, то я сказал Лемперту, что ухожу. В ответ он сперва страшно рассердился, но буквально через полчаса отошел и стал очень любезен. Он понял, что из этой английской поликлиники к нему идет большое количество заказов на анализы, поэтому ссориться со мной, а значит и с англичанами, ему просто ни к чему. Мы расстались друзьями.

В назначенное время я пришел в фирму «М», чтобы встретиться с моим новым шефом и его коллегами. Доктор Эрик Гонтлетт был старшим в этой фирме. Кроме него, там работали Бертон и Скуайрс. Это все, что осталось от большой поликлиники.

Поликлиника находилась в самом шикарном здании на набережной. Встретились мы в кабинете Бертона. Около стола стоял Гонтлетт - высокий, худой, в белом пиджаке, рядом - молодой и красивый Скуайрс. Бертон сидел на кушетке для осмотра больных, положив одну ногу на кушетку, а другую, с протезом, спустив вниз. (Ему оторвало ногу во время битвы на Марне в Первую мировую войну). Разговор был короткий, поскольку Гонтлетт и Бертон хотели лишь посмотреть, как я выгляжу и как говорю по-английски. Гонтлетт сказал, что я могу начать работу с 1 октября 1941 года и они берут меня на шесть месяцев (обычный испытательный срок). Мне нужно было доработать у Лемперта еще две недели, но через несколько дней после моего визита позвонила секретарша английской поликлиники и сказала: «У доктора Гонтлетта завтра важные похороны, на которых он должен обязательно присутствовать (наверное, какой-то его неудачный хирургический случай, - подумал я). Не будете ли вы любезны прийти на работу завтра?». Я дал согласие.

Лемперт спокойно отнесся к моему досрочному уходу, и на другое утро из своей трущобы я шел на работу в самый шикарный дом на набережной Шанхая.