10
И все же отдельные имена и фамилии из массовок «Одесской лестницы» я помню.
И это неспроста.
Есть в практике режиссуры такой «Бонапартов прием».
Достаточно известно, как Наполеон расспрашивал своих солдат о ком-либо из однополчан и потом поражал того осведомленностью о его домашних делах.
«Как поживает невеста твоя Луизон?»
«Как живут твои родители — добрая старушка Розали и трудолюбивый Тибо — на окраинах Сен-Тропеза?» «Поправилась ли тетушка Жюстина от подагры?»
Толпа мчится вниз по лестнице.
Более двух тысяч ног бегут вниз по уступам.
Первый раз — ничего.
Второй — уже менее энергично.
Третий раз — даже лениво.
И вдруг с вышки,
сквозь сверкающий рупор,
перекрывая топот ног и шуршанье ботинок и сандалий, звучит иерихонской трубою —
нравоучительный окрик режиссера:
«Товарищ Прокопенко, нельзя ли поэнергичнее?»
На мгновенье массовка цепенеет: неужели с этой проклятой
вышки видно всех и каждого? Неужели режиссер аргусовым
оком следит за каждым бегущим? Неужели знает каждого в лицо и по имени?
И в бешеном новом приливе энергии массовка мчится дальше, строго уверенная в том, что ничто не ускользнет от внимания недреманного ока режиссера-демиурга.
А между тем режиссер прокричал в свою сверкающую трубу фамилию случайно известного ему участника массовки.
Свободное копирование
