Рейнланд - 3

В двадцатых числах февраля нас сменило подразделение 43-й английской дивизии, которое приняло жаркий бой в районе Рейчвалда. Их командир предупредил меня, что если мы ввяжемся в бой в этом районе, то должны немедленно оставить захваченные объекты, если хотим выжить, поскольку противник обрушивает на взятые позиции массированный артиллерийский и минометный огонь. Сейчас вода поднялась на несколько футов, и мы эвакуировались с наших позиций на амфибиях. После высадки и построения меня поразил внешний вид солдат. Это был строй огородных пугал. Грязная форма, как и небритые лица могли быть любого цвета. Что-то бандитское было и в том, что у каждого на ремне болталась пара куриц. К счастью, встречавшие нас бригадный генерал Робертс и полковник Летт были слишком вежливы или слишком осведомлены о важности надежного продовольственного снабжения на поле боя, чтобы делать замечания.

Вторая фаза операции называлась «Блокбастер», ее цель – вытеснить немцев с позиции в Хочвалде, известной как линия Шлифена. Напомню, что наша поддержка была столь же мощной и оглушительной, как и в первой фазе. 26-го числа мы должны были выступить в 4.30, Чаудерский полк справа – в 8.45 и Северобережный - по центру в 8.30.

Нас подняли в 3.30, отвратительное время для пробуждения и понимания того, что шансы не проснуться больше никогда весьма высоки. Как обычно накормили горячим кофе, ромом, сэндвичами. Проверили солдатское снаряжение и оружие. Артиллерия достигла крещендо, когда в 4.00 мы двинулись на рубеж атаки. Наш первый объект – маленькая деревня Мушов. Предыдущие атаки на Мушов, Стиг и Виммершов захлебнулись и наступавшие с тяжелыми потерями были отброшены назад отборными немецкими парашютно-десантными войсками. Эти войска успешно остановили наступление союзников по всему фронту. Мы знали, что вступаем в серьезную драку.

Все эпизоды той атаки помню отчетливо. Наступая, мы держались как можно ближе к ползущему огневому валу. Снаряды взрывались не далее, чем в десяти ярдах перед нами. Хотя было четыре часа, раннее февральское утро, светло было как днем, Монти как обычно обеспечил нам искусственный лунный свет прожекторами, игравшими в облаках.

Я двигался в центре роты: 16-й взвод слева, 17-й – справа и 18-й под командой Джона Ханкока сзади. Мы двигались с максимально возможной осторожностью, прижимаясь к огневому валу. Преодолев сопротивление врага, достигли нашей цели – фермерских домов Мушова.

Пока все хорошо. Ни одного убитого! Но я знал что надвигается и прокричал приказ командирам взводов рассредоточиться и хорошо окопаться в стороне от захваченных немецких позиций.

Немецкая оборонительная тактика была блестяще продумана и строго соблюдалась одними из лучших солдат Европы. Нет упорной обороне: продержаться сколько можно в превосходно защищенных окопах, отступить на подготовленные чуть позади позиции, немедленно подвергнуть мощному обстрелу из заранее пристрелянных пушек и минометов только что оставленные окопы, даже если там остались свои же солдаты. Обстрел координируется с атакой пехоты, идущей отбивать потерянную позицию. Отличная тактика.

То же самое происходило сейчас. Как только они оставили деревенские дома, началась контратака. На наших солдат обрушился тяжелый и точный шквал снарядов. Посыльный пришел сказать мне, что 16-й взвод, не оставивший занятые позиции, оказался в огненном смерче и его просто громят. Посмотрев туда, я увидел обрушившийся на них ад. Каждую минуту пораженных становилось больше. Солдаты 17-го взвода подошли помочь вынести раненых и попали в ту же огненную ловушку. Все это место превратилось в бойню. Тела раненых, убитых, умирающих лежали везде, куда падал взгляд. Это был кошмар.

С этими солдатами я прожил более трех месяцев. Я заботился о них и как хороший офицер пытался защитить от подобных переделок. Они шли за мной в эту атаку, как обычно полностью мне доверяя, надеясь, что я выведу их живыми. Теперь я не мог сделать ничего, только помочь вынести тела в укрытие, пытаясь по возможности перевязать так, чтобы они не умерли от потери крови.

Штурм продолжался с убийственной эффективностью. Мы пытались держаться, но вражеская контратака блокировала дома, занятые 16-м взводом. Бой переходил от атаки к контратаке с тяжелыми потерями с обеих сторон. Бой за Мушов, как и многие другие, завис в равновесном состоянии. Один из немногих выживших бойцов 16-го взвода, сержант Обри Козенс не сдавался. Вот официальное описание событий.

«В Голландии ночью 25-26-го февраля 1945 года 1-й батальон Собственного Королевского полка Канады начал штурм деревни Мушов - важного плацдарма для будущего наступления.

Взвод сержанта Козенса с двумя танками поддержки атаковал вражеские огневые позиции в трех фермерских домах, но дважды был отброшен фанатично сопротивляющимся противником. После чего пошел в жестокую контратаку, в которой понес тяжелые потери, а командир взвода был убит.

Сержант Козенс возглавил группу из четырех выживших бойцов, разместил их на позиции, позволяющей прикрыть его огнем, сам же перебежал по открытому участку под тяжелым минометным и артиллерийским обстрелом к уцелевшему танку, где, презирая опасность, встал на открытом месте возле башни и направлял огонь.

После отражения следующей контратаки противника сержант Козенс приказал танкистам атаковать дома, четыре уцелевших солдата двигались следом. Когда танк протаранил первый дом, сержант вошел в него один, нескольких обитателей убил, остальных захватил в плен.

В одиночку, под интенсивным пулеметным и автоматным огнем, он затем вошел во второй и третий дома и лично убил или взял в плен и их обитателей.

Сразу после подавления этих важных огневых точек, сержант Козенс был поражен снайперским выстрелом в голову, после чего почти мгновенно умер.

Выдающаяся отвага, инициативность и несомненное лидерство храброго сержанта, который лично убил по крайней мере двенадцать вражеских солдат и столько же взял в плен, позволили захватить жизненно необходимые для дальнейших действий бригады позиции.»

 Лондонская газета, 22 мая 1945 г.

Сержант Обри Козенс был посмертно награжден Крестом Победы.

Теперь, из-за множества убитых и раненых, 16-й и 17-й взводы перестали существовать как боевые подразделения. Под дождем вражеских пуль и снарядов нам ничего не оставалось кроме как залечь, прибегнув к помощи 18-го взвода Джона Ханкока и нескольких танков поддержки, и надеяться, что вражеские контратаки прекратятся.

Это и произошло. Сначала прекратился обстрел, потом пара моих солдат привели шестерых пленных. Наши испытания закончились, и мы смогли управлять происходящим. После героического подвига Козенса, который остановил контратаки, мы завладели позицией просто оставшись на ней до конца.

Но цена была чудовищна. В конце того страшного дня только тридцать шесть бойцов осталось в моей роте из ста пятнадцати, пересекших рубеж атаки. Я был единственным не пострадавшим офицером вместе с единственным сержантом.