20 января 1943 года
Солнечно... Морозно...
Послал очерк в "Правду" о прорыве блокады. Но что можно вложить в шесть страничек? Написал, между прочим, что наши семнадцать месяцев в Ленинграде - это высшее и неповторимое духовное напряжение. Это так!
В 7 вечера совещание в Пубалте. - Приехал Добролюбов (вновь назначен начальником 2-го отдела). Хорошо выглядит: новенькая тужурка, ослепительный воротничок. Просит меня дать к 25 января брошюру о морской артиллерии...
Почтальон принес кому-то телеграмму - поздравление с прорывом блокады. "Где, граждане, дом No 19?" А дома нет - разобран на дрова, на его месте пустырь... Адресат умер...
В писательской среде обостренный интерес к развитию операций на фронте. Догадки, прогнозы и тут же боязнь - некоторое "чур не сглазить"...
У всех мысли о будущем. Мой сосед милиционер, товарищ Обертышев, говорит:
- Скоро конец войне. Раньше не берегся, а теперь стал по тревоге в убежище ходить, дожить хочу(!).
Сегодня ясная лунная ночь. Воздушная тревога. Огонь зениток, два взрыва. Эх, разлюбили мы лунные ночи!..
"В последний час". - Взяты Острогожск, Пролетарская и др.
Обстрел города продолжается, сверкающая луна, снега...
Читаю о Родене... Немного природы, искусства, отвлеченных размышлений, настроений. . Сжимается душа, весь я в предчувствии будущих работ. Неистовое желание продолжать искания в искусстве. Планы, планы... После победы я буду года три заниматься историей, философией, литературой, проблемами эстетики (новый университетский курс); буду ездить по России по местам, где был в детстве, где был на войнах, по местам историческим.
