26 октября подошла ко мне медсестра и попросила собрать мои вещи сказав, что меня переводят на Гейковку, недалеко от Кривого Рога.
Микроавтобус, в котором уже находилось шесть человек, стоял у дверей отделения и ждал меня. Пятеро из них направлялись в криворожский интернат для психохроников. Это были очень тяжелые больные, беспомощные и никому ненужные люди. Шестой парень с пышной кудрявой прической был как и я, принудчик. Через три часа езды машина въехала на центральную улицу Кривого Рога. Я смотрел в окно и гадал в каком доме живут мои родители, получившие от города двухкомнатную квартиру с телефоном. Родители наивно верили, что это их наградили за долгий труд, но я знал, что это сделано с ведома КГБ, чтобы легче было прослушивать все разговоры по телефону. До этого родители жили в коммуналке, где был один общий телефон и много шума от соседей. Мои подозрения в дальнейшем оправдаются и КГБ будет знать всё, о чем говорят в их квартире.
Интернат для психохроников располагался за городом. Новое недавно построенное трёхэтажное здание одиноко стояло окруженное черными бескрайними полями. Серый пасмурный день добавлял ещё больше унылых красок в этот пейзаж. На маленьком заасфальтированном пятачке у входа в здание стояло на ступеньках с десяток калек. Они подпевали песенку, прихлопывали ладошками и улыбались толстячку, маленького роста танцору со смешным чубчиком на стриженной голове. Он был одет в чистую белую рубашку со старомодным галстуком, свисавшим до самого пупа и новенькие простенькие черного цвета брюки. Танцевал он живо и смешно.
Из машины вывели калек и медсестра пошла их сдавать в это убогое место, где они проживут до самой смерти. Я ощутил себя таким же калекой и понял, что если я не вырвусь из этой страшной страны, меня может ждать та же участь. Медсестра вернулась, машину окружили калеки, по-детски замахав руками нам на прощанье.
Свободное копирование
