4.
В этих краях я всегда с особым замиранием сердца жду прихода ночи. Вот уже прячется за линией горизонта прощальный бок огненного шара. Воздух плавно превращается в теплое парное молоко, настойчиво звенит цикадный хор и уровень темноты демонстрирует все оттенки черного.
Шагая за мамой по платформе, я настойчиво всматривалась, пытаясь не наступить ей на пятки. Глухой ночью мы стучались в обитую дерматином неопределенно-кирпичного цвета, кое-где облупившуюся, дверь. Короткие вскрики, крепкие объятия, горячие руки. Я спешно распаковывала приготовленные мамой и мной подарки, бабушка суетилась, накрывая стол. Негромкие разговоры под зеленой лампой, чье широкое золотистое основание крепко покоилось на белоснежном крахмальном кружеве стола. Емкий пересказ новостей, охи и вздохи, пожелания и напутствия - мой милый нежный фон: “Баю-бай….”. Я отправлялась в глубокую благодатную нирвану бабушкиной постели, утопая в пуховых подушках под ватным одеялом. На этой обычной советской полуторке с железными перекладинами я погружалась в то самое первородное состояние, которое все мы тщетно ищем всю оставшуюся жизнь, раз и навсегда покинув место своего зачатия.
Благополучно доставив груз в лице меня до конечной цели, на следующий день мама с чистой совестью отправлялась в обратный путь. Особых поводов задерживаться у свекров у нее не было. А у меня начиналась райская жизнь в мире, где все повиновалось моим фантазиям и капризам.
Бабушка сбивалась с ног, пытаясь разнообразить мое меню. Я никогда не любила все то, что от всей души мечтают поскорее засунуть в рот большинство малышей.
В нашей единственной комнате на видном месте регулярно стояла, поблескивая нарядной позолотой, коробка шоколадных конфет производства Куйбышевской кондитерской фабрики. Бабушка часто звала моих чумазых друзей в гости, твердо уверенная, что за компанию есть веселее. После таких набегов коробка, как правило, оставалась пуста без моей помощи - я и сейчас мало ем сладкое, а тогда не ела его совсем. Помню, как однажды я убедила бабушку сделать волшебный ягодный пирог: мы слепили из теста фигурку, отдаленно напоминающую медведя, который на полянке складывал в корзинку спелую малину. Бабушка была готова накормить меня любым, даже самым изощренным способом. Удивительно, но меня никогда не нужно было уговаривать съесть кусок соленого сала, от души сдобренного чесноком и украшенного нежной сочной корочкой, упругую горбушку свежего хлеба с хрустящим луком или тарелку молодой рассыпчатой картошки с селедкой. И сейчас, для меня нет большего удовольствия, чем вернувшись домой из самых разных уголков мира, пожарить себе картошечку с луком, почистить и заправить маслом селедку, отрезать упругий бок аппетитного сала с прожилками, сесть за стол и сказать кому-то там, наверху:
- Ну, слава богу! Спасибо за все, что у меня есть…..
Дедушка не уставал придумывать для меня во дворе самые невероятные забавы. Он мог поставить на траве у сарая надувную лодку и посадить меня в нее вместе с изготовленной собственноручно маленькой удочкой. Я “ловила” рыбу, опустив удочку в таз с водой, украшенной охапкой травы, исполнявшей роль таинственных водорослей. Вместе мы делали кукольную мебель или чинили старый дедушкин мотоцикл.
Он любил меня со всей горячностью своего большого сердца, любил с восхищением, с азартом, без требований и условий. Вероятно, это самый лучший вид воспитания, который мы можем подарить своим детям - воспитание любовью. Такие вещи мудрые детские души улавливают интуитивно, мгновенно принимают всем своим маленьким организмом и помнят до конца жизни, короткой или длинной - кому как уготовано....
Лишь после его смерти я узнала, что дедушка был мне не родным по крови. По сути, мы даже не были родственниками. Папа всегда называл его "батей", а мою кучерявую голову тогда еще не посещала мысль о том, что дедушка Миша и папа Юрий Иванович - странное сочетание.
