Отчий дом - 13

В нашем селе организовали колхоз. На общем собрании председателем выбрали моего отца – Степана Захаровича Козлова. Он был простой, спокойный человек, врагов не имел, и был грамотный. С людьми легко контактировал. В политике хоть и слабо разбирался, но всё же лучше других.
Я этой зимой заболел, и учебу пришлось прекратить. Болел долго. Пятый класс не окончил. Оля вышла замуж и уехала с женихом в село Бор, находящийся на другой стороне реки Тобол. Вскоре после свадьбы отца арестовали, взяли прямо из правления колхоза и увезли в Тюмень. Мы об этом узнали, когда к нам пришёл посыльный. Теперь наша семья состояла: Мама , ей было 47 лет, и я, а мне было 12 лет. Я спросил у мамы:
- А за что папу арестовали? Он же никого не обидел, ничего преступного не делал?
- Видишь ли, сынок, мы живём лучше, чем другие. У нас красивый, крытый жестью дом и ворота новые. Хоть скота и немного (2 коровы и одна лошадь), но у других и этого нет. Вот и завидно стало кому-то.
Кроме отца арестовали ещё несколько  преуспевающих  крестьян, хоть они и не были богатыми, но жили лучше других. Месяца через полтора-два в наш дом пришла комиссия и описала всё движимое и недвижимое имущество. Всю живность, даже и кур забрали сразу. Сказали:
- То, что мы записали – не трогать! Оно теперь не ваше. Что-то пропадёт – пожалеете.
Мама плачет, я, опустив голову, стою около неё.
- Как же мы дальше будем жить? Отпустят ли отца? Буду ли я дальше учиться?- рой мыслей пролетел в моей голове.
Прибежали мои товарищи, они были поражены случившимся и молчали.
Через несколько дней мы узнали, что кроме нас описано с десяток семей. Все сидели дома и не знали, что делать. Всякая работа валилась из рук. Мы с мамой не знали, как сообщить Оле о случившемся. А комиссия видно не раздумывала. Через пару дней пришёл член комиссии, он был теперь каким-то начальником. Он сказал, чтобы мы приготовились к выезду из дома. Взять с собой можете только то, что не описано. А что брать? На что ни посмотришь – всё описано. Мама сложила в небольшой ящик, что разрешили, а в корзину питания, и мы стали ждать следующего приказа. Я очень горевал о гармошке, которую описали. Взять с собой её было нельзя. Через пару дней пришёл тот же начальник и с ним двое наших мужиков с оружием. Начальник распоряжался резко, сердито, на вопросы не отвечал.
- Живо, пошевеливайтесь! – кричал он на нас.
Конвоиры вытащили во двор на подводу наш ящик, погрузили на телегу, открыли ящик. Начальник всё пересмотрел и велел ехать. Нам с мамой разрешили сесть на телегу, и повезли от нашего родного дома. Мама рыдала навзрыд, я тоже плакал.