Егор Перетц. Дневник - 166

2 декабря

 О занимающем нас вопросе великий князь доложил вчера. Государя поразили цифры распределения по департаментам дел, внесенных в Совет, и Его Величество признал необходимым принять одну из предлагаемых мер по обсуждении их. Насчет привлечения Абазы к председательствованию в одном из департаментов, имеющих заменить нынешний департамент экономии, государь сказал, что не имеет ничего против Абазы в качестве председателя нового департамента, но не желает ухода графа Баранова. Затем великий князь перешел к вопросу о председательствовании в департаменте законов (на место умирающего князя Урусова). Государь не согласился на назначение барона Николаи, очень рекомендованного Михаилом Николаевичем. Отказ свой Его Величество объяснил словами: "Он -- друг Головнина, который во все суется". Председателем департамента законов государь полагает назначить Тимашева. По мнению Его Величества, в пользу этого выбора говорят следующие обстоятельства: во-первых, Тимашев безусловно предан монархическим началам; во-вторых, он томится бездействием и, в-третьих, пользуется уважением в обществе.

 Рассказом об этом великого князя я был совершенно поражен. А. Е.Тимашев, действительно, умный и очень милый человек, но он вовсе не деловой. Будучи министром внутренних дел, Тимашев занимался немного, предоставляя почти все директорам департаментов; сам же он выезжал в свет, гулял по Большой Морской и лепил прелестные статуэтки. С другой стороны, научной и отчасти юридической подготовки, необходимой по многим делам, обсуждаемым в департаменте законов, у Тимашева вовсе нет. Какой же был бы он председатель?

 Но кроме существа вопроса меня поразили и мотивы, приведенные Его Величеством. Последние два, конечно, совершенно второстепенные; решающее же значение имеет, без сомнения, первое соображение, что Тимашев безусловно предан монархическим началам.

 Но разве другие им не преданы столь же безусловно? Разве кто-нибудь из нас может быть заподозреваем в стремлениях антимонархических? Если бы это было так, то это было бы ужасно... Очевидно, не сам государь, всегда справедливый и благодушный, имеет подозрения подобного рода; они внушаются Его Величеству другими, принимающими, таким образом, на душу свою тяжкий грех. Думается мне, что наговаривает в этом смысле граф Толстой, который и в прежние времена выставлял в глазах покойного императора чуть не анархистами тех, которые справедливо восставали против крайнего увлечения ультраклассицизмом.

 В предположении этом убеждает меня отчасти и то, что о преданности Тимашева монархическим началам государь сказал вслед за отказом назначить барона Николаи, собственно потому, что он -- друг Головнина. Толстой и Головнин -- враги с давних пор; поэтому понятно, что граф Дмитрий Андреевич не желал назначения председателем департамента законов человека, состоящего в дружбе с его врагом. Но чернить по этому поводу в глазах государя честнейшего и благороднейшего барона Николаи, косвенно набрасывая на него подозрение в недостаточной приверженности монархическим началам,-- просто преступно.

 Я откровенно высказал все это великому князю. Его высочество согласился со мной и обещал попытаться представить государю, при первой возможности, о неудобстве назначения Тимашева. Тогда я предложил составить справку о лицах, бывших до сих пор председателями департамента законов; большей частью, это были действительно государственные люди, как, например, Кочубей, Лопухин, Сперанский, Блудов и т. п.