Егор Перетц. Дневник - 154

14 мая

 К.К.Грот, по рекомендации баронессы Э.Ф.Раден {Очень умная женщина; была любимою фрейлиною великой княгини Елены Павловны.}, имеющей большое влияние на императрицу, назначен главноуправляющим Собственною Его Величества канцеляриею по учреждениям императрицы Марии. В прежние времена должность эту занимал покойный принц П. Г. Ольденбургский.

18 мая

 Великий князь, переехавший на днях в Михайловское (близ Петергофа) и прибывший оттуда сегодня в первый раз в город, в восторге от дачной жизни: воздух в Михайловском прекрасный, зелень прелестна, поют соловьи. Очень симпатична в великом князе любовь к природе; приятно слушать, когда он рассказывает про Кавказ.

 После объяснений по нашим делам я показал его высочеству в Revue des deux mondes статью Leroy Beaulieu о нашем Государственном совете, про который он говорит между прочим: "Au lieu d'élaborer des lois, cette assamblée se contente d'enregistrer des décrets" {"Вместо того чтобы составлять законы, это собрание удовлетворяется тем, что регистрирует указы" (фр.).-- Прим. ред.}.

 Хотя это обвинение и несправедливо, потому что Государственный совет очень часто представляет весьма серьезные возражения против вносимых министрами проектов, делая в них существенные изменения, а иногда отвергая их,-- тем не менее в приведенном отзыве есть значительная доля правды, в том собственно отношении, что борьба с министрами для Государственного совета чрезвычайно трудна и что поэтому приходится иногда соглашаться и с такими их представлениями, которые лучше было бы не утверждать. Решение дела в том и другом смысле зависит не от большинства Совета, а от государя, соглашающегося с тем или другим из представленных ему мнений. Между тем министры видят Его Величество большею частью еженедельно, с глаза на глаз, а при докладах своих имеют возможность склонять государя в пользу своего мнения, представляя дело не всегда в истинном освещении. Члены же Государственного совета видят государя только в торжественных собраниях, на которых разговоров о делах не бывает.

 Когда я высказал все это великому князю, его высочество сказал, что, по его мнению, Государственный совет должен быть оплотом самодержавия, разъясняя императору истинный смысл каждого из представляемых на его разрешение вопросов, дабы самодержец мог изъявлять волю свою вполне сознательно. С этой точки зрения Государственный совет должен быть оплотом самодержавия и против министров, часто злоупотребляющих своим положением. "Но что же можем мы сделать,-- прибавил великий князь,-- для возвращения Государственному совету того значения, которое ему подобает?"

 "Прежде всего, ваше высочество,-- отвечал я,-- нужно, чтобы члены Совета были люди дельные и самостоятельные, которые не поддавались бы влиянию министров. Между тем, к крайнему сожалению, часто сажают в Государственный совет старых генералов, почти ничего не понимающих в законодательных вопросах. Еще недавно назначен Гильденштуббе и князь Леван Меликов; но ни тот, ни другой самостоятельного мнения не имеют..."

 Великий князь поморщился. Особенно неприятно подействовало на него имя князя Меликова, долго служившего на Кавказе и, кажется, назначенного в Совет по ходатайству его высочества.

 "Да ведь оба они -- люди вполне порядочные".-- "Одной порядочности мало, ваше высочество, нужно также понимание, самостоятельность".

 "Но что же могу я против назначения заслуженных генералов? Вы знаете, что и покойный государь, и нынешний император всегда чрезвычайно ревниво оберегали свои права по назначению членов Совета".

 "Ваше высочество, пользуясь близостью своею к государю и доверием его к вам, вы можете разъяснить этот вопрос Его Величеству. Кроме того, при отдельных назначениях можно иногда возражать против того или другого лица. Так, например, покойный государь, увольняя Потапова от должности шефа жандармов, хотел назначить его, по принятому порядку, членом Государственного совета. Против этого восстал великий князь Константин Николаевич, который доложил Его Величеству, что у Потапова чуть не размягчение мозга и что таких людей в Совет сажать нельзя".

 "Покойный император нашел это возражение справедливым: Потапов не был назначен. По всей вероятности, и нынешний государь выслушивал бы справедливые возражения".

 "Простите меня, ваше высочество, но мне кажется, что вам, как председателю Государственного совета, следовало бы также предостеречь Его Величество от наговоров со стороны министров, а в иных случаях и самим доложить о каком-либо важном деле. Покойный государь держался того основного правила, что коль скоро дело внесено в Государственный совет, министр уже не должен докладывать о нем. Конечно, правило это не всегда соблюдалось, но все же министры были несравненно осторожнее... Желательно, чтобы было то же и теперь".

 "Легко вам говорить",-- сказал великий князь и переменил разговор.

 Я думал сначала, что Михаил Николаевич рассердился. Но, к великой чести его высочества, я должен сказать, что он не принял откровенности моей к сердцу. Когда я собирался уйти, великий князь очень дружелюбно просил меня остаться позавтракать с ним и во время завтрака был любезен и совершенно естествен.