Егор Перетц. Дневник - 140

25 января

 Был поутру у великого князя и обратил его внимание на заметку "Нового времени" о Каткове, доложив при этом, что многие члены Государственного совета оскорбляются ею: до сих пор звание члена высшего этого учреждения давалось в награду за долголетнюю полезную службу на том или другом государственном поприще, и вдруг этим званием пренебрегает журналист, конечно, очень талантливый, но которому высокого звания этого никто и не думал предлагать. Его высочество принял такое нахальство очень к сердцу, недоумевая, однако, можно ли что-нибудь сделать.

 Я предложил доложить государю о необходимости напечатать опровержение в "Правительственном вестнике". Великий князь согласился.

 В Совете было, под председательством его высочества, довольно неприятное совещание из министра юстиции, Победоносцева, князя Долгорукого и меня, по случаю испрошенного Долгоруким высочайшего повеления о пересмотре в Сенате недавно состоявшегося в нем мнения по одному гражданскому делу. Долгорукий, всегда резкий и неприятный, при деловых объяснениях был чрезвычайно упрям и отстаивал право статс-секретаря у принятия прошений представлять подобные доклады Его Величеству. Все остальные члены совещания были иного мнения. Вопрос тут не только в достоинстве Государственного совета, но и в ограждении прав частных лиц. После нескончаемых мытарств спорное дело доходит до Сената и обсуждается в одном из его департаментов, а в случае разногласия -- в общем собрании Сената, из которого в исключительных случаях переносится в Государственный совет. Казалось бы, что решение его, подносимое на высочайшее утверждение, должно быть окончательным, и вдруг все это может быть ниспровергнуто по докладу статс-секретаря, за спиною которого действует какой-нибудь делопроизводитель, может быть, пристрастный к той или другой стороне. Решено представить спорный вопрос на благоусмотрение Его Величества. Думается мне, что князь Долгорукий сломит себе шею, тем более что в последнее время он уже не раз делал разные сумасбродные промахи.